– Ну все, ответку я дал...

Никите уже не надо было объяснять, что это такое. Король ответил своему врагу.

– Нет больше черта, – с уважением глядя на Короля, сказал Никите Гена Измайловский.

За покушение на жизнь законного вора наказание только одно – смерть. И если бы Король не дал ответ, его положение в этом мире очень пошатнулось бы. А так он еще раз доказал свою силу, еще выше поднял свой авторитет... Молодые пацаны смотрели на него, как на какого-то божка.

Не раз приходили малявы по адресу Никиты. На замысловатом языке он получал известия о ходе следствия. Сам он на допросах держался одной твердой линии – ничего не видел, ничего не знаю. И, судя по сообщениям извне, остальные пацаны из их «пятерки» крепко стояли на той же позиции.

Старались и Кэп с Горбылем. Были задействованы все связи, команды, проводилась интенсивная работа со следователями, судьями, в полный рост шли в атаку адвокаты. И в один прекрасный момент бастион обвинения рухнул. Никиту и других выпустили из-под стражи под подписку о невыезде.

Никита не знал, случайно это было или кто-то все подстроил, но из изолятора он вышел одновременно с Виталом, Вованом, Чаусом и Гирей. А в насмешку над ментами на улице Петровке их поджидал роскошный лимузин. А возле него Кэп и Горбыль. Крестные отцы мафии. Мокрые глаза и сухие улыбки. С распростертыми объятиями встречают своих бойцов. Только искренне ли все это? Может, просто игра на публику...

Никита с трудом удержал на губах улыбку, когда Кэп три раза коснулся его щек холодными губами. Не очень приятны ему были эти лобзания. Объятия и тройные поцелуи – традиции, почерпнутые из фильма «Крестный отец». И ничего удивительного – Кэп и Горбыль выросли на этом фильме, истории о «коза ностре» и американском рэкете – это школа, в которой они постигали гангстерскую науку...

В лимузине было тесно. Шутка ли, вместе с водителем туда влезли восемь человек.

– В тесноте, да не в обиде. – Кэп растянул губы в резиновой улыбке.

– И никого лишнего, – сказал Витал.

Он многозначительно посмотрел на Гирю.

– Ты, Гиря, конечно, дебил, – сказал Чаус. – Но я тебя прощаю.

– Ага, – кивнул Вован. – Кто старое помянет, тому прибор за щеку.

– Вы моя гордость, пацаны! – помпезно заявил Кэп. – Слышал я, круто вас менты трепали...

– Ну так! – осклабился Вован. И выставил на обозрение щербатый рот. – Вон сколько зубов, гады, счесали...

– А у меня ливер до сих пор всмятку, – скривился Чаус.

– А я чуть не забыл, как дышать, – сухо бросил Никита.

– Тоже противогаз на голову натягивали? – спросил Витал.

– Нет, просто пакет...

– А мне слоника делали. И по ногам палками били... Козлы!

– Ничего, за одного битого сотню небитых дают... Теперь вся братва в столице будет знать, что под Кэпом крутые пацаны ходят. Еще крепче Кэпа уважать будут...

Никита незаметно усмехнулся. Вот куда загнул хитрозадый. Их менты, значит, прессовали, они в камерах вонью парашной провонялись, а уважать за это должны не их, а Кэпа...

– Я своих пацанов в беде не бросаю, – продолжал петь себе дифирамбы Кэп. – Даже если бы на вас мокруху смогли навесить, все одно бы вас на волю вырвал...

– Да ты чо, Кэп, думаешь, мы не понимаем, – сказал Витал. – За тобой как за каменной стеной...

– Замучили вас менты, устали вы... Надо вам отдохнуть.

– Точно, расслабиться вам надо, пацаны, оттянуться, – кивнул с переднего сиденья Горбыль.

И протянул деньги.

Никите досталась банковская упаковка из двадцатидолларовых купюр. Две тысячи баксов, это неплохо. Но можно ли этим компенсировать то, что ему пришлось вынести?