Я не понимаю, почему участковый прицепился именно ко мне? Он женат, двое детей… Не хватает эмоций? Хочет еще одну теплую постель?

Ну так я в любом случае мимо! В моей-то не согреться никому!

А у нас вокруг полно одиноких женщин, которые с радостью пойдут навстречу его предложениям… Почему именно я?

Из-за возраста? Ну не так уж я и молода… Двадцать пять – это зрелость уже. Да и выгляжу старше, особенно теперь, наверно. Когда я в последний раз в зеркало смотрелась? Не помню…

Наверно, я просто теперь привлекаю вот таких любителей помучить, поиграть на нервах. Раньше-то, под защитой мужа, все было по-другому. А сейчас я – легкая мишень.

Что-то прыгаю, смешно трепыхаюсь, пытаясь выплыть… Вызываю брезгливый интерес: ой, какая зверушка смешная… Потыкать в нее палочкой, посмотреть, как будет извиваться.

Звонок не прекращается, и я, вытерев слезы и с трудом сделав судорожный вдох, полминуты бессмысленно пялюсь на темный экран телефона, пока не доходит, что звук-то другой!

Что это в дверь звонят!

И тоже… Ничего доброго не жду и с этой стороны.

Но доводить ситуацию до момента, когда мне опять начнут выносить хлипкое дверное полотно ударами, не хочу, а потому, с трудом поднявшись, ковыляю в прихожую.

Звонок переливается, и не думая замолкать.

Да… Явно там, в подъезде, кто-то наглый. Уверенный в своем праве. Опять потыкать палочкой зверюшку? Мало мне?

– Кто там? – спрашиваю громко, поймав момент между трелями.

– Свои, – тут же отвечают с той стороны двери.

Мужской, низкий, очень уверенный голос. Дрожью по телу пробивает от него.

Ну да… Точно. В очередной раз ткнуть палочкой пришли, похоже.

– Все свои дома, – говорю я, – уходите.

– Прямо все? – судя по тону, мужчина усмехается, – никого не забыли?

– Нет. Уходите!

– А это квартира Леванских?

– Да.

– А Всеволод Викторович Леванский здесь живет?

Боже… Новый вид издевательств… Или новые проблемы.

Но скрывать смысла нет.

– Да.

– Откройте тогда, пожалуйста, я – его брат, Иван.

– Севка… Сев… – Иван аккуратно трогает Севу за плечо, и я тревожно поджимаю губы: слишком огромная рука у него, такая пугающе темная на фоне белой футболки Севы. Кажется, стоит ему чуть-чуть неаккуратнее двинуть пальцами, и сломает что-нибудь. Навредит.

Но это, конечно, дурацкий, иррациональный страх. Иван не причинит вреда. Он же брат.

Брат, о котором Сева не говорил никогда, только упоминал пару раз. И приглашать его не планировал к нам, знакомить не собирался.

Брат, который знает наш адрес… Откуда? Сева написал.

Я смотрю, как Иван склоняется над Севой, щелкает перед его глазами пальцами, и вздрагиваю от звука щелчков, громкого, жесткого.

На секунду мне кажется, что Сева сейчас отшатнется, моргнет. Но нет. Смотрит по-прежнему в экран, там идут советские мульфильмы про Новый год.

Иван поворачивается ко мне:

– Полгода уже?

– С сентября, – коротко отвечаю я.

– И врачи что говорят?

– Не обнадеживают.

Мне становится неприятно, словно отчитываюсь перед ним. Тон такой, требовательный, жесткий. И взгляд тоже сканирующий, словно ищет во мне темные места. Изъяны.

Да и сам Иван…

В памяти возникает недавняя картинка: я открываю дверь и в шоке отшагиваю назад.

Потому что возникший передо мной мужчина пугающе огромен. В растерянном ужасе отмечаю самые яркие, самые запоминающиеся черты его. Руки. Плечи. Борода. Взгляд. Ох…

Иван настолько пугает, что машинально дергаюсь, чтоб захлопнуть дверь, и он в последний момент упирает огромную темную ладонь в дверное полотно, препятствуя.

– Можно зайти? – голос его, не смягчаемый больше дверью, громким эхом отдается по нашей небольшой квартирке, наполняет ее гулом.