Вновь вглядываюсь в ее хорошенькое лицо и блеклые глаза. Дезориентирована, растеряна и едва стоит на ногах.

— Шлюшка, — не могу удержаться от очередной провокации и слабо дергаю за сосок, чтобы немного привести Полину в чувство. — Маленькая и глупая шлюшка.

Размыкает губы и через мгновение давится моими пальцами. Рот ее теплый, маленький и от наглого вторжения заполняется густой слюной. Ей будет тяжело со мной: я требую от женщин глубокого заглота без рук и Полина не станет исключением из правил. Сколько ужаса в глазах, когда я вслух высказываю свои предпочтения в оральных ласках. Не все девственницы так округляют глаза и трясутся от паники.

И как сладко она признается мне в ненависти. Голосок дрожит, по щекам текут слезы и в глазах плещется темное и липкое презрение. Прячет лицо в ладонях. Ей стыдно. Какое, должно быть, потрясение для застенчивой крошки получить оргазм от пальцев малознакомого мужчины. Позор!

Опускаюсь на стул, ослабляю галстук и поднимаю к губам бокал с вином:

— Вернись за стол, Поли. Наш ужин еще не окончен.

15. Глава 14. Вопросы и ответы

— Что тебе от меня надо? — я встаю на ватные ноги, одергиваю юбку и возвращаюсь за стол.

— Это очевидно, нет? — Влад вгрызается в тушку перепела и отрывает кусок мяса, глядя на меня исподлобья. — Все предельно ясно, Полиночка.

— Я ведь к вашей истории вражды с Пашей и родителями не имею никакого отношения.

Пережевывает мясо, не отрывая взгляда от моего лица, и я понимаю, почему ему помогли выйти из тюрьмы. Это зверь в обличье человека. И от него, видимо, решили избавиться, чтобы он сокамерников и надзирателей не пугал глазами своими жуткими.

— Я принял решение и его не изменить. Если Паше твоему грозит серьезные травмы, то тебе мой член и оргазмы. Кончать ты однозначно будешь и не надо тут носик свой прелестный задирать. Пять минут назад билась в конвульсиях, — он хмыкает. — И ты течешь так, что хоть ведро подставляй.

Мне нечего возразить и остается только губы поджать и зубы сцепить. В силах ли я кинуться к стойке с ножами и способна ли убить человека? Воткнуть острое лезвие в шею и провернуть несколько раз? Я представила кухню в крови, мертвого Влада на полу и себя бледную с тесаком в руке. Закрываю глаза, прижимаю к губам салфетку и сглатываю ком тошноты. Не смогу. Это не стакан разбить.

Скрежет ключа в замке. Стискиваю в пальцах салфетку, встрепенувшись в надежде, и из прихожей выходит мертвенно-бледный Паша. У меня сердце бьется о грудину в желании выскочить на волю. Влад обгладывает перепела и даже не оглядывается на него. Вытирает пальцы, губы и делает глоток вина.

— Здравствуй, Паша.

— Влад… — приваливается к стене и стягивает шарф с шеи.

— Ты не думаешь, что мужа тоже стоит накормить ужином, — Влад с самодовольной улыбкой откидывается на спинку стула и вновь прикладывается к бокалу.

А я разучилась думать. Мои когнитивные функции задавлены стыдом, страхом и отчаянием. Я Пашу еще не видела таким обреченным и пустым. Да, именно пустым. Его глаза ничего не выражают, будто он знал, что однажды на его кухне будет сидеть Влад и пить вино. Я встаю.

— Я не голоден, Полина.

— Тогда налей вина, — вновь хмыкает Влад.

Я перевожу взгляд на Пашу, и он коротко кивает. Сбрасывает на пол пальто, и я задаю вопрос:

— Ты завел любовницу?

Влад удивленно приподнимает бровь. Я сама не ожидала, что задам этот вопрос. Он взял и просто сорвался с языка. Неужели меня волнует прежде всего неверность Паши, а не его безумный брат, который озадаченно чешет бровь. Паша молчит.

— Да или нет?