– Доброе утро, – знакомым жестом ерошит пятерней темные волосы Леша, поднимая на меня свой задумчивый взгляд.

– Доброе, – мнусь у кухонного гарнитура, оборачиваясь. Неизменно с его появлением стены словно сужаются и давят. – Как спалось?

– Сносно, – прячет он руки в карманы легких домашних штанов. А я киваю, ничего не говоря в ответ, заостряя свое внимание на его руках на секунду дольше, чем того требуют приличия. Рысев сегодня в легкой темно-серой футболке, которая так подчеркивает его потрясающе сложенную фигуру и из-под рукава которой выглядывает краешек тату. Что-то явно новое.

– Что-то новенькое набил? – спрашиваю, надеюсь, равнодушно. – Не помню ее у тебя раньше, – зачем-то добавляю я, кивая головой.

И только мужчина собирается ответить, как в кухню влетает Ляся, а Рысев замирает буквально на полуслове, переводя взгляд на мелкую проказницу. Дочурка, хохоча и тряся своими кудряшками, бежит ко мне и с разбегу заскакивает на руки.

– Муля-муля, а я видела клолика! Дядя Иголь покасал мне клолика! – вещает звонким голоском дочурка, обхватив своими горячими ладошками мои пылающие от смущения щеки. – А давай мы возьмем домой клолика? М-м-м? Муль, позалуста! – складывает бровки домиком лисичка. А я, вконец растерявшись, бросаю взгляд на Рысева, который с легкой улыбкой на губах, не моргая, за нами наблюдает, привалившись плечом к дверному косяку.

– Малышка, давай мы без кролика обойдемся, – говорю наконец-то, пытаясь аккуратно отказать. – Кролики не те животные, которые должны жить дома, Лясь.

– Но я кочу клолика, – шепчет дочурка моментально расстроившись и дуя свои сладкие губки. – Я буду убилать за клоликом, муль.

И как можно, смотря в эти полные непролитых слез глаза, отказать? Вот и я не знаю. А от понимания, что за спиной Алексии стоит ее отец, о котором буквально вчера утром она ни с того ни с сего завела разговор, меня еще и знатно потряхивает изнутри. Так что мысли вообще в кучу не собрать. Но положение спасает Рысев.

– На кроликов лучше смотреть в зоосаде, – неожиданно подает голос Леша, и моя непоседа тут же оборачивается. А я замираю.

Секунда. Две. Три. Мысленно я уже попрощалась со своей спокойной жизнью и даже поругалась с Рысевым, тоже мысленно. Потому что мне кажется, вот и все: сейчас он и поймет. Прямо в это самое мгновение. Ведь мне кажется, сходство между отцом и дочерью так очевидно! И плевать, что в мире миллиарды людей, и что все мы чем-то как-то похожи друг на друга: улыбкой, глазами, формой лица. Об этом я совершенно не думаю сейчас. Только о том, как продолжать дышать и унять сердце, рвущееся из груди.

Я не свожу своих испуганных глаз с Рысева, наблюдая целый каскад эмоций на его лице. Он выпрямляется в полный рост, медленно-медленно, как хищник, и молчит явно дольше положенного. Смотрит, бегает глазами между мной и Лясей, словно ищет. Ищет подвох. Сходство. А может… подтверждение своим догадкам?

– Пливет, – улыбается дочурка… отцу. А у меня сердце сдавливают невидимые тиски. Только не оттолкни, Рысев! Всем: взглядом, видом, выражением лица – буквально умоляю мужчину “открыться” доверчивой малышке в ответ. Не знаю, почему именно это для меня сейчас стало так важно. Я никогда не задумывалась, а что будет, если отец Ляси снова появится в нашей жизни? И тем более, не собиралась ему о ней рассказывать. Но сейчас...

– А ты кто? – спрыгивает с моих рук непоседа и прячет ручки за спину, с любопытством разглядывая Лешу. Который для нее, наверное, кажется гигантом со своим ростом под два метра. – Ты такой басой! – по-детски наивно округляет глазки Ляся, подтверждая мои догадки. – А как тебя зовут? – продолжает сыпать вопросами дочурка.