Неужели сейчас мы перейдём к обсуждению кухонных приключений? Или он продолжит вводить меня в ступор своей бескомпромиссной, безжалостной откровенностью на тему нашей с Марком личной жизни? Не знаю, что хуже.

Давай, Кэти, говори же что–нибудь поскорее, пока он не начал допрос с пристрастием, нужно его заболтать и перевести тему.

— Я не зажата. Я напряжена. Знакомство с семьёй своего парня — это не поход по магазинам с подружками, знаешь ли. И можешь меня дополнительно не запугивать, я и так на грани обморока.

Уверена, из–за таких, как он, дамы в прошлом веке носили нюхательные соли. Посмотрит — в жар бросает. Коснётся — ноги слабеют и голова кружится. А уж если поцелует… Боюсь даже представить.

Тьфу! О чём думаю? Нельзя представлять!

— Нервная девочка, — хмыкает Логан. Ловлю себя на мысли, что вспоминаю Марка с его любимой фразой «развратная, мокрая девочка, моя девочка». Почему–то обе фразы звучат в моих ушах совершенно одинаково и вызывают идентичные ощущения внизу живота. — Я совсем не кусаюсь.

— Сомневаюсь, — брякнула, не успев подумать.

Что я несу? К чему эти непристойные ассоциации? Хотя, он ведь опасный и колкий, кусается словами, язык его жалит… Язык…

Перед глазами вспыхивает картина маслом: я лежу на столе, довольная, растрёпанная, жаждущая его ласк, обжигающе–горячий, острый язык Логана чертит узоры на моей шее, подбираясь к маленькому розовому ушку…

— Мне нравится твой острый язычок, — произносит он так, словно думает о том же, о чём и я. — Ты, Каталина–котёнок, девушка с характером, но слишком строго себя держишь и тем делаешь Марка несчастным.

Ненавижу, когда лезут не в своё дело, даже возбуждение притихает. Общение с этим мужчиной напоминает американские горки — о спокойствии только мечтать.

— Логан, прости, конечно, я понимаю, ты переживаешь за брата, но наша интимная жизнь — исключительно наше с ним дело. Я не готова, не хочу и не буду её обсуждать.

— Ты трусишка, Кэти–котёнок, а он слишком прислушивается к твоему мнению, не понимая, что иногда женщине не нужно уважение и вся эта чушь про равенство полов, в постели его нет. Иногда женщину нужно просто трахнуть.

Я споткнулась и если бы он так крепко не держал за талию, непременно грохнулась на пол. Меня едва не трясло от гнева. Да как он смеет? Что за намёки? А выражения!

Тем не менее, выпрямилась, сделала глубокий вздох и ответила на хамское заявление таким голосом, что он мог враз заморозить все котлы в аду.

— Иногда не стоит делать поспешных выводов.

— Я привык доверять своим глазам и своему опыту.

— Видимо, ты настолько любишь раскрепощённых девушек, что никогда не сталкивался с обычными, нормальными, у которых, представь себе, личная жизнь начинается не в тринадцать лет.

О, чёрт возьми, я завелась не по–детски. Что он со мной творит? Я и не заметила, как тоже стала бросаться обвинениями, навешивая ярлыки.

Это всё стресс. Да, точно, он самый. Никто и никогда не общался со мной на тему секса настолько откровенно и прямолинейно. Марк всегда проявлял понимание!

Логан замирает. Разворачивает меня, удерживая за предплечья. Оглядывает с головы до ног неспешно, внимательно, точно выбирает женщину на невольничьем рынке, на глаз оценивая, на что она способна.

Способна ли выдержать напор его страсти.

Серая радужка почти повержена возбуждённой чёрной бездной его зрачков. А я… я не могу отвести от него взгляд, хоть и стою словно испуганный воробышек, готовый сорваться и улететь прочь, далеко–далеко, на высокую, безопасную ветку.

Если отпустят.

Затем открыл дверь и пригласил пройти в наполненное солнечным светом и зеленью помещение — крытый бассейн. Что я и сделала, притом, наконец, без наглых, бесцеремонных объятий!