Запашок соответствующий. Немытые тела, вонючие носки. Атмосфера угнетающая. Спертый воздух, чей-то чахоточный кашель в углу возле окна. Десятки пар глаз – взгляды злые, равнодушные, сочувствующие.

Посреди камеры в проходе между нарами грубо сколоченный стол. За ним четыре крепких парня. В картишки перебрасываются.

В камере душно – игроки в одних майках. Видно, как размалеваны их тела. Расписная блатота...

Никита мог иронизировать сколько угодно. Но только в душе. Нельзя, чтобы насмешка прорвалась наружу. Ребята могут не понять насмешки...

В дерьмовое место он попал. Есть, конечно, «номера» и много хуже. Те, которые метра на два ниже уровня земли. Но это для покойников. А Никита пока еще жив... Пока...

Блатари видели, слышали, как в камеру ввели нового постояльца. Те, которые сидели к нему спиной, обернулись, впились в него глазами-буравчиками.

– Кто такой? – грубо спросил один.

– Сто пятая, пункт второй...

– Погоняло?..

– В Бутырке Братом крестили. Девяносто третий год...

– Кто?..

– Король.

– Да ну, гонишь!

– Отвечаю...

– Король – это круто...

– Пацаны, мне бы присесть.

Свободное место только у «толкана». Но это при том, что кое-кто под шконками, на полу ночует. И под свободной койкой какой-то тип. В красном спортивном костюме. Рядом с ним на полу еще какой-то мурик сидит. Толстенький, губы пухлые. Майка на нем красная.

– Это, что ли, «петушиный» угол? – взглядом показал на них Никита.

Первое неписаное правило «прописки» – узнать, где место для «петухов». Чтобы не коснуться их ненароком. Иначе сам попадешь в число изгоев. Вмиг опустят. Может, и не опетушат, но «парашником» сделают. И на «крытке», и у хозяина будешь сортиры драить.

– А ты чо, «петух»? – громко выкрикнул второй блатарь.

Молодой, ранний. И чересчур прыткий. Только не тем способом авторитет себе зарабатывает. Думал, шутку его поддержат. Но нет, вместо смеха напряженное молчание. Все ждут, как новичок отреагирует на оскорбление.

Никита улыбнулся блатарю. Подошел к нему.

– Я не «петух», – с той же улыбкой покачал головой.

Никто и понять не успел, как блатарь слетел со скамьи. Быстрый удар в переносицу швырнул его на пол.

– Ой-е! Е-е-е!.. – застонал блатарь.

Попытался подняться.

Никита отступил назад. И не напрасно. Блатные повскакивали со своих мест. И все шагнули в его сторону. В глазах и угроза, и любопытство одновременно.

Они медленно надвигались на Никиту. Но не нападали. Буравили взглядами.

– Знаю тебя, – сказал один. – Тебя по «ящику» показывали. Никита Брат. Типа олигарх...

– Ты бабу завалил. Секретаршу свою, – добавил второй.

Никита – личность известная. Нет-нет да покажут по телевизору. А еще тюремная почта тут неплохо работает. Знает братва, что к ним с Петровки олигарха гонят.

Только никакой он не олигарх. Но не место и не время объяснять это.

– Это мои проблемы...

Никита не расслаблялся. Отслеживал обстановку. Готов был отреагировать на удар. Первым не бил – разжигать конфликт не в его интересах.

– Заревновал телку? – осклабился третий. И примирительно добавил: – Ничего, бывает...

– Урою гада! – заревел четвертый.

Оправился после удара. На обидчика с воем ринулся. Только браток из его же кентовки остановил его.

– Остынь, Молекула. Сам косяк упорол...

Никиту «прописали» в камере. Выделили ему место поближе к окну. Все-таки олигарх. Да еще самим Королем крещенный. Но на сближение с ним блатная кентовка не шла. Не признавала в нем своего. Впрочем, Никита и не настаивал.

Первые три дня прошли спокойно. Никита жил – не тужил. Ужасные условия содержания донимали его – не без этого. Но это терпимо. Куда хуже – заточка в бок или петля на шею.