Пыталась его оправдать, а у самой сердце было не на месте. Да еще и смерть дядюшки подкосила меня настолько, что думать ни о чем не могла. Рэймонд уехал, и в доме наступила звенящая тишина. Слуги ходили на цыпочках, не мешая мне оплакивать горячо любимого человека, а я… мне было все равно. Ничто не радовало, даже осознание, что теперь я просто неприлично богата. Мне не нужны были эти деньги. С огромной радостью обменяла бы все это на еще несколько лет с любимым дядюшкой Реджем.

Слезы вновь хлынули из глаз. Я не знала, откуда они берутся, сколько их еще осталось. Казалось, выплакала уже огромную бочку, но они все лились и лились.

Однако на следующий день все же взяла себя в руки. Теперь я была хозяйкой почти всего имущества дядюшки, кроме этого поместья. И если мне суждено отсюда уехать — Рэймонд вряд ли потерпит в своем доме ту, которая украла у него все состояние, — то хотя бы передам этот дом в надлежащем виде. К этому меня готовили, воспитывали хозяйкой поместья. И я знала, что делать.

Созвала всех слуг и объявила, что, несмотря на траур, необходимо навести порядок. Разумеется, меня послушали — привыкли уже за эти годы, да и любили меня, как и я их. Они стали моей семьей. Я с ужасом думала о том, что мне придется их покинуть. Значит, придется сделать все, чтобы остаться. Но сделать это могла лишь одним способом — выйти за Рэймонда замуж.

В целом я была не против, но как уговорить на это его? Да, у меня теперь много денег, но я не одна такая, есть девицы с не менее богатым приданым, но гораздо более родовитые. А я… я никто. Дочь мелкого баронета, о которой никто не знает. Даже в свет ни разу не выходила. Дядюшка уже не мог ездить в Лондон, а меня одну отпускать не хотел. Да и неприлично это. А мне и не хотелось особо. Я всегда была равнодушна к балам и веселью. Танцам предпочитала чтение книг и вышивание, а молодыми людьми не интересовалась вовсе. Все мои мысли занимал Рэймонд. И когда дядюшка заикался о том, что я должна выйти замуж, лишь вздыхала и улыбалась.

А может, он знал, что я неравнодушна к его сыну? Может, поэтому сделал то, что сделал? Мысли роились в голове, как пчелы в улье. Столько вопросов, но ни одного ответа.

К вечеру я ног не чуяла от усталости. Мы перестелили все кровати, вытряхнули ковры и гобелены, почистили шторы, отдраили пол и лестницу. И когда я говорю «мы», то имею в виду и себя. Никогда не чуралась работы. Считала и считаю, что любой труд благороден, стыдиться стоит только лени.

Я сидела у камина, положив на подставку гудевшие ноги. Во всем теле была усталость, словно сутки без продыху скакала на лошади. Ломило все, но я не жаловалась. Пригубила бокал с вином и внезапно услышала голоса в холле.

— Карл, кто там? — крикнула и тут же вскочила, услышав:

— Хозяин этого дома!

Рэй! Он вернулся. Так скоро? Но зачем?

— Вы… вернулись?

— Представьте себе. — Тон был язвительным.

— Я думала, вы еще некоторое время побудете в Лондоне, — залепетала, осознавая, что несу полную чушь.

— Как вы знаете, лондонский особняк более мне не принадлежит. Он ваш. В отличие от этого дома, где я был и остаюсь полноправным хозяином.

Я похолодела.

— Вы хотите, чтобы я уехала? — Голос дрожал, когда задавала вопрос, хоть и пыталась взять себя в руки и ничем не выдать своих чувств.

— Отнюдь. Я хочу, чтобы вы остались, — я неслышно выдохнула с облегчением, — и вышли за меня замуж.

Уставилась на Рэймонда, не веря своим ушам. Он что, сделал мне предложение? Это правда? Тихонько ущипнула себя, чтобы проверить, не сон ли это. Больно, значит, точно не сплю.