– Подумайте, мадемуазель, стоит ли мне угрожать? Если вы решите впутать меня в это дело, то лишитесь поддержки единственного человека, который вам сочувствует. К тому же, вам никто не поверит. Моя репутация безупречна. Я – сын одного из министров Верландии, и у меня много влиятельных друзей. А вот кто вы такая? Ну-ну, мадемуазель, перестаньте плакать. Вы неправильно меня поняли. Я вовсе не отказываюсь вам помочь. Но, поскольку, помогая вам, я лишаюсь расположения дочери князя Деламара, я хотел бы получить за это некоторую компенсацию.

– Компенсацию? – переспросила Эвелин, шмыгнув носом. – Я вас не понимаю, ваше сиятельство.

– Услуга за услугу, мадемуазель, – Реверди улыбнулся, – только и всего.

17. Глава 17

Мы с бабушкой устроили вечером пир – она запекла гуся в яблоках, и мы позвали соседей. Это был вечер воспоминаний – я то и дело возвращалась в детство и чувствовала себя счастливой.

– А помнишь рыжую Нэнси, Диана? – спросил месье Трюваль. – Ну, как же, вы играли с ней каждый день. Она еще не могла пройти мимо моей булочной, не простояв четверть часа перед витриной со сладкими пирогами. Так вот – она вышла замуж и уже обзавелась двумя детьми!

О, да, я вспомнила смешливую курносую Нэнси! И как я вообще могла про нее забыть? Надо будет непременно ее навестить.

– А Робин? – спохватилась я, и сердце вдруг дрогнуло. – Парнишка с торчащими во все стороны темными вихрами! Он часто появлялся на нашей улице и помогал тем, кто в этом нуждался.

– Да-да, я помню его! – откликнулась мадам Варсен. – Однажды он снял с дерева моего кота, который полдня не мог слезть оттуда сам.

– А мне он помог починить колесо у телеги, когда оно сломалось прямо посреди площади.

– А мне – написать письмо в мэрию, когда я остался без очков. У меня тогда совсем не было денег, и он потом подарил мне очки своего дедушки.

Они все помнили его таким, каким запомнила и я сама. Но никто не мог сказать, что с ним стало. Кажется, он не появлялся в этом квартале уже много лет. И от того, что я ничего не смогла о нём узнать, мне стало грустно.

Хотя это было невероятно глупо – сожалеть о каком-то мальчишке, даже фамилии которого я не знала. И он, конечно, уже давно забыл обо мне. Да и кого он должен был запомнить? Взбалмошную девчонку с тонкими косичками в вечно порванном от лазанья по развалинам платье? Я подумала об этом и покраснела.

Когда мы ложились спать, бабушка вдруг обняла меня, и ее тонкие потрескавшиеся губы коснулись моей щеки. Она никогда не умела хвалить словами, но этот жест значил для меня больше, чем тысяча слов.

Я была так воодушевлена продажами на ярмарке, что на следующий день с самого утра засела за пяльца. Конечно, такой большой ярмарки в Аньере не будет еще долго, но я могла бы предложить свою вышивку хозяевам городских магазинов и гостиниц. И есть же другие города, где тоже бывают ярмарки.

Но от работы меня скоро отвлекли. Приехавший в экипаже мужчина показался мне знакомым, но только когда он назвал себя, я вспомнила, что именно он купил у меня на ярмарке скатерть.

– Что привело вас сюда, месье Эрве? – спросила бабушка. – Надеюсь, их светлости пребывают в добром здравии?

– Да, благодарю вас, мадам Фонтане, – поклонился он. – Именно герцогиня и послала меня сюда. Как только она узнала, что к вам приехала внучка, которая тоже владеет магией вышивки, то сразу велела мне ехать в Виллар-де-Лан.

– Вот как? – удивилась бабушка. – И чем же мы заслужили столь лестное внимание ее светлости?

Она предложила гостю присесть, и он, расположившись на стуле (я жутко боялась, что тот сломается под его весом), принялся объяснять: