Молчу растерянно. А что тут скажешь?

– Мир, не волнуйся, – он улыбается. – Я не прошу тебя решать прямо сейчас. Просто, хочу, чтобы ты знала о моих намерениях.

Фух.

Он подносит мою ладонь к губам. И продолжает:

– Не буду скрывать. Но ты и сама, думаю, понимаешь. Я хочу тебя.

И пристально смотрит прямо в глаза.

Чувствую, как полыхнули жаром щёки.

– Хочу, чтобы ты стала моей, во всех смыслах.

Он наклоняется, притягивает меня за руку к себе и целует в губы.

Мне приятно. И лестно. Но я совсем не помышляла о замужестве. Наоборот, дождаться не могу, когда отец так яро перестанет опекать, и я получу больше свободы.

Знаю, он руководствуется соображениями безопасности. И ценю, на самом деле, эту заботу. Я ведь ему не родная, мог бы не морочиться.

Савельев Владимир Иванович удочерил меня сразу после женитьбы на маме, и за несколько лет я ни разу не почувствовала себя чужой в семье. Наоборот. Собственных детей у него не было и уже никогда не будет. А я своего биологического отца никогда не знала. Можно сказать, мы нашли друг друга. Не всякий родитель так обожает и печётся о своих детях, как отчим обо мне. И даже мысленно я давным-давно называю его только папой.

Вот он удивится, если я вдруг решу выскочить замуж. Да еще за Дубравина! Думаю, будет рад.

Стас отстраняется нехотя. Но мои пальцы не выпускает.

– Поехали загород вдвоём? У моих друзей есть дом в очень живописном месте. Лес, речка, тихо там. Против охраны я не буду возражать. Прекрасно понимаю Владимира Ивановича и солидарен с ним. Мы их поселим в домике лесника.

Представила сразу, как мы со Стасом совершаем романтическую прогулку, а позади в нескольких метрах бредут тоскливо два вооружённых амбала.

Но сын прокурора края наверняка вызовет больше доверия у отца, чем мои университетские друзья. Может, ослабит, наконец, охрану.

Замуж – совершенно точно пока нет, загород – почему бы и да.

– Поехали.

Страшновато правда, как всё у нас будет. Но и не такой уж это серьёзный шаг, в моём-то возрасте.

Быстро целуемся на прощание. И я, окрылённая, бегу домой.

В гостиной встречает мама.

Мы с ней всегда были близки, всегда делились самым важным. Секунду думаю, а стоит ли рассказывать. Но она сама догадывается по мечтательной улыбке на моём лице.

– Со Стасом была?

– Угу, – присаживаюсь на диван рядом с ней и обнимаю. – Сказал, что хочет жениться, представляешь?

– Он сделал предложение? Спустя всего месяц?

– Просто обозначил намерения.

Мама хмурится.

– Он старше, Мирочка. И вы практически не знаете друг друга.

– Мам, я тебе, когда про Водзинского рассказала, ты меня не осудила.

– Солнышко. Виктор – член семьи. Мы с папой доверили бы ему тебя без сомнений. А Стас… О нем в разные годы пресса много чего писала.

– Потому что он на виду. Его семья всегда была под прицелом, как и наша.

– Никто из нашей семьи никогда не давал повода… Эх, ладно. И что ты думаешь делать дальше?

– Согласилась поехать с ним загород вдвоём.

Это мама никак не прокомментировала.

Я поднялась в свою комнату и села за конспекты.

Виктор

Я в родном городе уже полтора года не был. И не собирался в Белоярск в ближайшее время.

Но вчера ближе к ночи позвонил дядя, и попросил срочно прилететь.

Я много лет живу в столице. Сначала в общежитии при МГУ, потом в съёмной обшарпанной однушке. Ну а как только продал свою первую успешную разработку крупной кампании и деньги полились рекой, купил собственную квартиру.

Тогда, в юности, она казалась мне и моим сокурсникам царскими хоромами. Теперь и вспомнить смешно.

Когда покупал просторный суперсовременный лофт, и в мыслях не было, что приведу сюда жену.