Мистер Давенпорт, Селестия уже два месяца не приезжала ко мне в Луизиану на свидания. Я не могу сказать, что у нас были какие-то крупные ссоры или разногласия. Я ждал ее в сентябре, но ее не было. Она написала мне, объяснив, что у нее сломалась машина, и я ждал ее на следующих выходных. Но она так и не приехала, и наша переписка оборвалась. Мистер Давенпорт, поговорите с ней за меня. Я знаю, вы посоветуете мне написать ей самому. Я уже пытался, поверьте.

Когда вы дали мне от ворот поворот, вы сказали, что я, возможно, слишком плохо ее знаю, чтобы на ней жениться. Поэтому я сейчас обращаюсь к вам. Оказалось, я действительно знаю ее хуже, чем я думал. В то же время вы знали С. всю ее жизнь и, возможно, сумеете найти слова, чтобы убедить ее вернуться ко мне.

Пожалуйста, скажите ей, что я понимаю: брак с заключенным – это огромная жертва. А я не привык просить о чем-то. Я сам заработал все, что имел. Мне бы не хватило духу переступить порог вашего дома, если бы я был лодырем. Но в моем нынешнем положении я не могу заработать ее любовь. Я не могу заработать ваше доверие, чтобы убедить вас, ее отца, что я ее достоин. Раньше у меня была престижная работа и золотые запонки. А сейчас? Я могу предложить ей только себя самого. Но себя самого не наденешь на палец, самим собой не оплатишь счета, не заведешь детей. Но больше у меня ничего нет, и я верю, что это не так уж и мало.

Спасибо, сэр, что дочитали до конца. Надеюсь, вы не откажете мне в моей просьбе. И, пожалуйста, не рассказывайте о моем письме Селестии или вашей жене. Пусть это останется между нами, между двумя мужчинами.

Искренне ваш,

Франклин Делано Давенпорт

Каскад Роуд, 9548

Атланта, Джорджия, 30331

Дорогой Рой,

Благодарю тебя за письмо – я много о тебе думаю. Моя жена ведет «молитвенную борьбу» и регулярно просит Господа о тебе. Ты не забыт нами. Ни мной. Ни Глорией. Ни Селестией.

Сын (я осознанно обращаюсь к тебе именно так), мне кажется, ты неверно понял наш диалог в тот вечер, когда ты пришел просить у меня руки Селестии. Я не сказал тебе «нет», я всего-навсего объяснил, что не могу распоряжаться своей дочерью. Я вспоминаю этот разговор с улыбкой. Ты пришел, надувшись, как павлин, с бархатной коробочкой в кармане пиджака. Обомлев, я на мгновение подумал, что ты собираешься просить моей руки! (Шучу, конечно же.) Я рад был убедиться в серьезности твоих намерений, но мне казалось неправильным увидеть кольцо первым. Я видел, что ты ушел в расстроенных чувствах, и, честно говоря, это был хороший знак. В своем письме ты написал, что не привык кого-то просить, и это было очевидно уже тогда. Но это читалось не в золотых запонках (настоящих! Кто бы мог подумать), а в твоей походке. Ты не просил у меня ее руки (хотя я по-прежнему настаиваю, что она не мне принадлежит). Наоборот, ты пришел сказать мне, что женишься на ней – хотя она сама еще не согласилась. Я заподозрил, что ты задумал встать перед ней на колени и, размахивая кольцом, (наверняка с громадным камнем), объявить, что она выиграла в брачную лотерею. И я честно сказал тебе, что, если ты надеешься на подобные методы, ты просто плохо ее знаешь.

Расскажу тебе один анекдот из своей жизни. Я трижды делал предложение Глории, прежде чем она согласилась. Надо признать, что первая попытка мне удалась не слишком, так как тогда я был обременен обстоятельствами своего первого брака. Глория – женщина возвышенная, но ее дословный ответ был таким: «Ох ё… Нет». Второй отказ был мягче: «Нет, не сейчас». В третий раз я не вставал на колени – ни в прямом, ни в переносном смысле. Я достал скромное украшение и попросил ее разделить со мною жизнь. Я извинился за прошлые ошибки. Я весь был перед нею. Я не стал привлекать ее отца, не просил ее лучших друзей помочь мне все подстроить. Я взял ее руку и раскрыл ей свою душу. Ответом мне был кивок. Никто не орал, не улюлюкал, не прыгал, как сейчас показывают по телевизору. Не было вопросов на рекламном щите или в перерыве игры на стадионе «Роуз Боул»