Душа у Гранкина пела. Он ходил по квартире, прикидывая, какие изменения надо внести, чтобы начать новую, счастливую жизнь с Галкой и Сашкой, которых утром заберет из больницы.

Диван он передернул на середину комнаты и расправил его. Галка должна быть теперь в центре. В центре комнаты. В центре вселенной. Царица. Мадонна.

За диваном оказалось много всякой всячины: конфетные обертки, старые газеты и огромные хлопья пыли. Они прицепились к тапкам и штанам Виталия, он пришлепывал их рукой, отгоняя. Немного подумав, он поставил под диван голубой горшок. «Для удобства» – решил он. Шифоньер был открыт, и из него торчали развороченные тряпки.

Гранкин охапками сбросил их на пол. «Поглажу! – подумал он, – Все поглажу! Чтоб чистота и стерильность!»

Он принес из коридора гладильную доску, включил утюг. «Галка водой брызгала», – вспомнил Виталий и пошел на кухню.

На кухне, среди груды немытой посуды и бутылок он с трудом отыскал стакан. Оглянувшись, застыл на месте. Затем стал по очереди открывать все шкафы и вываливать посуду, пакеты, банки, бутылки. «Перемою! Все перемою!» Его взгляд задержался на стене. Стена была грязно-желтого цвета, в подтеках, слегка облупленная. «Покрасить!» – скомандовал себе Гранкин и ринулся на поиски краски.

Краску он нашел быстро, развел ее. Она получилась чистого небесного цвета. «Под мальчика», – остался довольным Гранкин и отправился на поиски кисти.

Кисти нигде не было. Он перерыл все шкафы в коридоре, все тумбочки, полез на антресоли, с трудом удерживая равновесие на табуретке. Кисти не оказалось и там. Гранкин очень расстроился. Творческие планы рушились. Он пошел в ванную, перевернул там все возможное, хотел и ванну, но она оказалась тяжелой. Гранкин всхлипнул. Мадонна в облупленной кухне – такого сюжета он допустить не мог. Он повертел в руках зубную щетку, уже было пошел с ней, но тут на глаза его попался... помазок! Тот, которым он каждое утро мылил свою физиономию, предвкушая ощущение свежести и легкости после бритья. Помазок был пушистый и толстый. Гранкин взял его двумя пальцами и громко чмокнул в длинный густой ворс.

Гранкин красил. Красил самозабвенно и со лба его струился пот. Помазок не подводил – краска ложилась ровно, и кухня засветилась ярким голубым пятном. «Сашке моему презент», – радостно думал Гранкин. Наконец он устал. «Пойду отдохну немного», – решил Гранкин, пошел в комнату, улегся на диван и сразу провалился в сон.

Проснулся он от звонка в дверь. Открыв, Виталий увидел на пороге Галю с каким-то свертком в руках. Лицо ее не предвещало ничего хорошего.

– Галя... – попытался как можно нежнее сказать Гранкин.

Галя зашла в квартиру.

– Ирод! – закричала она, – Ирод паршивый! Гроб тебя исправит!

Сверток лежал на диване. Гранкин понуро сидел на стуле. Галя выдернула из розетки шнур от утюга.

– Я с радости, Гал, – начал Виталий.

– Что это? Это что? – она вонзала в пространство помазок в голубой краске.

– Презент...

– Вон! Вон из дома! – Галя принесла чемодан и швырнула его к ногам Гранкина. Чемодан раскрылся. Гранкин встал, посмотрел на чемодан, потом на разбросанные кругом вещи. Нашел свою майку, рубашку, носки, пиджак надел на себя.

– Вот это еще, – Галя принесла из кухни пустые бутылки и засунула их в чемодан.

Гранкин вышел из дома. Он потоптался на месте, прикидывая, в какую сторону податься. Порылся в кошельке, там лежало две сотни и звенела мелочь. «Помазок! – вдруг вспомнил он, – Помазок забыл!» Он кинулся домой.