Почему я до сих пор не ору, как резанная, что меня насилуют и, собственно, караул?!

Стоило дверному замку щелкнуть, как я с неведомо откуда взявшейся силой отбросила от себя мужчину и в бешенстве подскочила в постели. Огляделась в поисках того, чем бы можно было огреть нахала, но с сожалением вспомнила, что не держу рядом с кроватью ничего тяжелого. Кроме книг. Но их я в расход не пущу, рискуя испортить произведение, даже чтобы отомстить наглому герцогу.

За неимением вариантов вооружилась подушкой.

– Ты! – прошипела я, надвигаясь на удивленного мужчину. – Какого черта забыл в моей постели? Хамло! – слова я сопровождала угрожающим замахиванием своего пухового снаряда.

– Агата, успокойся! Давай просто поговорим, прежде чем ты решишь меня убивать. Тем более, подушкой это сделать затруднительно.

– О! При должном старании, я тебя и чайной ложечкой забью насмерть! – рявкнула я, но все же взяла себя в руки, медленно опустив «оружие» и отбросив его в сторону. «Супруг» прав – убить я его всегда успею, а вот удовлетворить любопытство с его кончиной будет проблематично. – Хорошо, – великодушно кивнула я, сложив руки на груди, и в ожидании уставилась на замершего герцога. А куда это он, собственно, смотрит? – Я жду! – поторопила я.

– Знаешь, – протянул Клим задумчиво. – Меня несколько волнует твоя страсть к кружевам. Странное предпочтение для невинной девушки.

Уже заранее краснея, я опустила голову и чуть не ударила себя ладошкой по лбу. Сейчас я сидела напротив полуголого мужчины в кружевном пеньюаре, лямка которого предательски соскользнула с плеча, и только скрещенные руки на груди удерживали это безобразие на мне, не давая вещице опозорить меня и осчастливить герцога окончательно.

Какая сорочка в пол?! Монашеское платье, шерстяные кальсоны, сапоги и тулуп сверху – вот, в чем я буду теперь ночевать ближайший год!

Быстро соскочила с постели и завернулась в шелковый халатик, что оставила вчера перед сном в кресле.

– А ты не волнуйся, – пытаясь успокоиться уже проверенным способом, считая в уме до десяти, процедила я. Не помогло, и увеличила количество мысленных цифр. Так уже лучше. – Тебя мое белье и я сама никак не касаются.

– Ну, почему же?! – усмехнулся Венес, окидывая меня оценивающим взглядом. Кажется, я стала преданной поклонницей хрустальных мыльниц. Тот, кто их придумал – гений! Очень многофункциональная вещь – красиво и удобно. Ей можно даже обороняться или учить уму-разуму зарвавшихся типов. – Мы, все же, женаты. Мало ли, как жизнь повернется?

– Ко мне она уже повернулась, – фыркнув, поделилась я наболевшим. – И поверь, совсем не тем местом, с которым принято здороваться.

– Кажется, ты явно преувеличиваешь свое бедственное положение, – не поверили мне. Венес что, действительно считает, что от такого подарка, как он, я должна прыгать жизнерадостной козой, страдающей слабоумием, и благодарить богов, что меня «осчастливили»?

Свои сомнения я не постеснялась озвучить, чем вызвала волну негодования.

– А что тебя не устраивает? – возмутился «оскорбленная невинность» и даже с постели встал, а мне открылся вид на вполне простые клетчатые спальные штаны.– Молод, богат, умен, хорош собой, – стал перечислять этот, явно нескромный, но обиженный в лучших чувствах аристократ. – Да я – герцог! – подвел итог, собственно, герцог.

– Хамло, пьяница и бабник, – поспешила я открыть мужчине глаза на то, как обстоят дела на самом деле. Все вышеперечисленное разом перекрывает его озвученные «сомнительные» достоинства.

Я прямо видела, как мужчина сдерживает себя, чтобы не наговорить лишнего. В этот момент я Венеса немного зауважала, так как он с собой справился, прекратил краснеть и пучить глаза. Пару раз вздохнул – выдохнул и, пригладив всклоченные после сна волосы, спокойно сказал: