– А татуированная девчушка догадалась сама, – усмехнулся огр одной из пастей. – Каждый, кто не побеждает на арене и не получает магического пайка, полностью забывает прожитый день, кроме самого первого. Они крутятся на одном месте, вынужденные раз за разом повторять свои действия. Никаких заговоров, никаких бунтов. Горстка победителей из ямы, которая не может сравниться с охраной по силе.

– А как же ты, вчера тебя не было в яме?

– У меня свое проклятье. Нас двое, хоть мы и делим тело и душу на двоих. Потому, независимо от того сражаюсь или нет, я помню все. Добываю руду – столько, сколько нужно для выживания. Но… как же мне все это надоело, – ударил с досадой по камню огр. – Возможно, пришло время покончить с этим, просто сделав шаг в Бездну.

– Но зачем они оставляют память победителям? Это же потенциальная угроза, они могут накапливать опыт, учиться, высматривать слабые места обороны.

– А нет их. Этому месту уже тысяча лет. По крайней мере, так говорил предыдущий чемпион помнящих. Мы все здесь вещи. Кирки, молотки, ложки и кастрюли. А те, кто сражается, – оружие. Клинки, молоты и копья. В яме они перековываются, становясь крепче, острее, безжалостнее и быстрее. А тех, кто достиг совершенства, продают героям и кандидатам в качестве убийц и телохранителей. Увозят в замок распорядителя.

– Твари. Уроды. – Меня, подавляя волю, сковало бессилие. Значит, по плану драного карлика я должен озвереть, начать убивать направо и налево, чтобы в конце концов стать чьим-то оружием. Это замыслил для меня эльф, оставляя в живых? Или увидел жажду крови в глазах? Как мне сбежать отсюда, как спасти сестру, если весь этот мир – гребаное издевательство над здравым смыслом? С другой стороны, эльф на грифоне унес Соню именно в тот замок. – Есть другие способы, кроме убийства?

– Если распорядитель решит, что ты готов, – нахмурилась помнящая голова огра. – Что ты задумал?

– Мне нужно попасть в тот драный замок. Нужно, – ответил я. – Телохранителем, если придется.

– Значит, и тебя сломал Двагли, – разочарованно вздохнул огр. – Тогда просто убивай, пока не выберешься. Стань клинком самой смерти, и тогда тебя, возможно, заметит высокий наместник и позовет наставника. Но на это может понадобиться очень много времени.

– Посмотрим, – упрямо сказал я, поднимаясь. Даже если придется убивать день ото дня, оставить Соню не позволяла душа. Она последний родной человек на всем белом свете. И я просто обязан вытащить ее из этого ада. Что, если она сейчас в точно такой же лощине среди тысяч живых вещей? Тех, кто до самой смерти будет жить по-настоящему одним днем. Для них новый день никогда не настанет.

– Ты предложил мне переспать в свой первый день здесь, чтобы в случае потери памяти осталось именно это воспоминание? – спросил я, уже уходя.

– Это куда приятнее, чем каждое утро просыпаться с чувством, что вечером тебя побили, поверь хранителю знаний на слово, – со вздохом сказал гигант.

Победить, получить паек, стать сильнее. Сделать так, чтобы меня заметил наместник, и тогда я попаду в тот же замок, что и Соня. План простой, жуткий, бессовестный. А главное бесполезный. На это могут потребоваться месяцы или даже годы. Нужно попробовать пойти другим путем. Я должен попытаться выбраться сегодня. Взломать систему. Разрушить круг.

– Дайте мне еды перед боем. – Растолкав очередь, если я проиграю, завтра они об этом даже не вспомнят, я подошел прямо к фавну. – Завтра будет новый день.

– Будет, – согласился козлоногий, кивнув, и выдал мне положенный паек. Нескольких возмущающихся я послал, сев прямо перед входом в яму и тщательно пережевывая каждый кусочек. Еда больше не казалась отвратительной, она превратилась в топливо для моего тела, единственное, что сейчас оставалось важным.