– Значит, он для нас бесполезен. Какого черта, где ваши хваленые маги? – спросил я, подходя к Железнобороду. – Я видел, как один из магов искривлял пространство, поднимал гигантские стальные валуны, крушил дома, словно щепки. А сейчас вижу лишь обожравшегося бритого идиота, не способного даже снять магический барьер. Где это все?

– Ты победил меня подло. Сбросив с обрыва и сломав руку, – расплывающимися губами сказал дварф. – Если бы ты вышел со мной на честный поединок…

– Так давай! Сейчас с тебя снимут доспехи, оставят в одном исподнем, и я, так уж и быть, стану бить тебя только левой рукой. Идет? Или ты считаешь честным поединок, в котором твой противник не в состоянии тебя ранить из-за доспехов, безоружен, и ты можешь избивать его как угодно? Где ваши маги, я тебя спрашиваю?!

– Вернутся, – многообещающе усмехнулся дварф. – Вы не сможете отсюда выбраться, а они вернутся с третьего уровня и перебьют всех вас.

– Отлично. Но знаешь, пожалуй, я не буду так долго ждать, – вздохнул я, поднимаясь. – Раздеть, связать. Он нам еще пригодится, но только в качестве говорящей головы. Отгоните всех, до кого достанете, чтобы не совались к обрыву. У них нет душевной связи. Охранников вниз. Надсмотрщиков вниз. Гормок, бросай этих идиотов, пусть и дальше охраняют подъемник. Нам нужно зачистить лагерь!

– Всех к Бездне! – приказал я, держа позицию у переднего барака, когда мы спустили вниз всех связанных надсмотрщиков.

Ситуация, градус напряженности которой слегка спал после отбытия героев, вновь начала накалятся. В шахтерском городке осталось около двадцати дварфов, держащих оборону у подъемника, и пятнадцати хоббитов, в основном девушек, чья роль в геройском сообществе оказалась далеко не так притягательна, как им рассказывали на поверхности.

Пока что проигравшие локальную битву и получившие второй шанс хоббиты не спешили объединиться с дварфами, угнетавшими и использовавшими их. Но я прекрасно понимал, что народы привыкли жить вместе, и стоит нам начать угрожать обоим – наш крохотный отряд тут же сметут. А значит, предстоит пройти по офигенно тонкому льду.

– Клора, тебе снова придется поработать агитатором, – сказал я, глядя на то, как бывших надсмотрщиков сажают рядом с пропастью. – Твой брат отдал жизнь, для того чтобы ты смогла двигаться дальше. Но у тебя есть шанс сделать лучше не только себе. Посмотри на этих бедных девушек, им приходится продавать свое тело, чтобы выжить. А ведь они хотели стать героями. Если ты не сможешь их защитить, дварфы вновь возьмут верх.

– Я? Но что я могу сделать? – удивленно и беспомощно уставилась на меня воровка.

– Иди к ним. Расскажи о своей истории. Напомни о притеснении баронами. О бегстве из родных земель. О бедственном положении простых хоббитов, – сказал я, держа девушку за плечи. – Мы уйдем ниже, нам придется их оставить. И все вернется на свои места. Ты хочешь, чтобы они страдали? Хочешь, чтобы бедные девушки продавали себя за еду? Освободи их не силой, словами. Только ты можешь это сделать. Никому другому они не поверят.

– Хорошо, я попробую! – не слишком уверенно кивнула девушка. И, нахмурившись, отправилась к своим собратьям.

– «Бедные девушки»? – усмехнулась Химари, дождавшись, пока воровка не отойдет достаточно далеко. – Эти-то прихорашивающиеся и показывающие ножки шлюхи? Ты же понимаешь, что они сами выбрали свою жизнь, сами решили прогнутся, а некоторые и вовсе делают это в собственное удовольствие.

– Есть другое предложение, как отвлечь их от объединения? – спросил я, возвращаясь к Бездне. – Нам нужно время, чтобы выяснить, как снять барьер.