Выгибаю спину, чтобы приноровиться и обхватываю его бедра ногами. Каблуками ударяю по ягодицам на каждом толчке. Это какое-то безумие, то, что происходит между нами двумя. Мрачное, темное и неконтролируемое. Вскрикиваю все громче и громче, когда вспышки болезненного удовольствия простреливают внизу живота. Обнимаю Вадима за шею, царапаю, ударяю в грудь кулаком, клацаю своими зубами по его. Кажется, даже кусаю за губу, потому что во рту появляется характерный металлический привкус.

Когда темп доходит до сумасшедшего, мои глаза закатываются сами. Тело в один момент прошивает острой иглой удовольствия, затем я замираю не в силах дышать и расслабляюсь. Тело мелко трясет в конвульсиях, пока Вадим догоняет меня. Он кончает мне на живот и резко отстраняется.

- Блядь, - Проводит ладонью по своей расцарапанной шее и груди, - кошка дурная.

С трудом отходя от накатившей слабости, сажусь на столешнице. Смотрю вниз. На мне тоже прилично его отметин и засосов. Бедра вообще все в красных пятнах.

- Ты сам, - стискиваю зубы. Зла моего на Вадима не хватает, - сволочь.

- Где-то я уже это слышал, - поднимает рубашку с пола и натягивает себе на плечи.

- Вадим, - тихо прикладываясь затылком к зеркалу за собой, - я так не могу. Мне нужен конечный срок.

- Ты не будешь устанавливать правила, - отмахивается, застегивая ширинку и приводя себя в порядок.

- До Нового года, не дольше, - качаю головой.

- Это я буду решать, - пиджак, по которому мы оба топтались, поднимает, а затем бросает обратно, - ты моя игрушка, Настя. На моих условиях и пока мне не надоест, никуда не уйдешь, так что заткнись, - в его словах слышится веселье. Мрачное, как у стремного Джокера в фильме. Он издевается гад. Может себе позволить, вот и вытворяет.

- Чертово тридцатое декабря, месяц - рявкаю я, - и я ухожу.

- Еще раз, - Вадим подходит вплотную и кладет ладонь мне на грудь. Она поднимается выше, сжимая мою шею, - ты не решаешь ничего. Как я хочу, так и будет.

- Я сбегу, - смотрю упрямо ему в лицо.

- Даже не думай со мной играть в эти игры, не беси! - Губы Вадима с ранкой в уголке едут криво вверх. Он дергает меня на себя, приближая наши лица вплотную. Губы грубо касаются моих, его зубы оттягиваю мою нижнюю губу и отпускают.

Вадим смотрит на меня долго и пристально, но глаза я не отвожу. До последнего не прерываю зрительный контакт, пока он не разворачивается и не скрывается за дверью ванной. Что он думает - я не знаю. Что и кому доказывает – не понимаю. Да и не хочу, твою мать! Не хочу!

- Я тебя предупредила, - выкрикиваю уже в пустоту.

Хлопает входная дверь номера и я сползаю на пол в ванной. Меня все еще потряхивает от адреналина. В голове полный сумбур.

Дохожу до душевой кабины и врубаю воду. Становлюсь под тонкие бьющие струи. Пальцы руки скользят вниз, где я к собственному удивлению ощущаю обильную смазку. Мне даже страшно от того, насколько я была возбужденной с Вадимом сейчас. Это же ненормально так себя чувствовать.

Некоторое время тупо стою под душем, затем выбираюсь и заворачиваюсь в большое банное полотенце. На часах почти четыре утра.

Голова пустая и тяжёлая, сама клонится к подушке. Поэтому я забираюсь под одеяло и тут же обрубаюсь. Скандал с Вадимом и бессонная ночь высосали из меня все силы.

Утро начинается в час дня, когда я разлепляю веки под аккомпанемент мобильного. На экране высвечивается номер мамы. Отключаю звук, решая набрать ей позже и осматриваюсь. Вадима нет.

Где он ночевал, я не знаю. Пытаюсь убедить себя в том, что он большой мальчик и меня его жизнь вообще не должна касаться. Но все равно волнуюсь. Он же был на взводе. А с его взрывным характером легко можно натворить дел.