Не знаю, для чего я сказала о деньгах: кажется, мне не нравится, как Вика думает о Савве.

— Так красавчик у нас сверхобеспеченный? — впервые за этот разговор на лице Вики проступает улыбка, будто она испытала облегчение от этих слов. — Тогда понятно, откуда в нём столько уверенности. Громову он, конечно, классно ответил, но ты всё-таки передай Савве: пусть будет осторожнее с ним. У того связи, а твой всё же моложе…

— Вик… — я морщусь, потому что разговор резко становится мне неприятен. Я и сама не мыслю себя без денег, а вернее, без той свободы, которую они даруют, но сегодняшнее поклонение подруги власть имущим является для меня неприятным сюрпризом. — Давай закончим, ладно?

Вика не отвечает. Вместо этого её взгляд перебирается выше моего плеча, а на лице расплывается щедрая улыбка. 

— Потерял свою пантеру? — голос тоже меняется, за секунду становясь звенящим и веселым. — Мы с Миррой немного заболтались.

Дерзкий запах Саввы окутывает меня, когда он быстро касается губами моего виска.

— На самом деле я искал не Мирру, а тебя. Ситуация с владельцем клуба вышла не слишком красивой, и я решил сказать тебе пару слов извинений.

Я не без удивления смотрю, как он подходит к ней вплотную и, наклонившись, говорит какую-то фразу. Лицо Вики превращается в застывшую алебастровую маску, глаза распахиваются. 

— Теперь можем идти, — ладонь Саввы возвращается мне на талию, и, до того как я успеваю заглушить вспыхнувшие вопросы, он выводит меня в коридор.

26. 26

— Что ты сказал Вике? 

— Всего лишь пару слов. Мне показалось справедливым не заставлять тебя выслушивать претензии из-за произошедшего, а успокоить её самому. 

— Она выглядела ошарашенной. Уверен, что ты действительно ее успокоил?

Савва переплетает наши пальцы и подносит мою ладонь к губам.

— Конечно, уверен. Я умею правильно подбирать слова.

Я не слишком верю в его извинения, но настаивать не пытаюсь, решив, что чуть позже сама расспрошу обо всём Вику. Сейчас передо мой стоит более насущная проблема: что делать с так провально начавшимся вечером? Сидеть за одним столом с Громовым и делать вид, что ничего не случилось, не получится, и скорее всего, нам лучше уйти.

— Пойдём на танцпол, — снова подаёт голос Савва. — Ты танцуешь?

Обрадованная перспективой не возвращаться в ВИП-зону, я начинаю широко улыбаться. 

— Танцую, разумеется. А ты?

— Нет. Я буду смотреть, как ты это делаешь.

Я вглядываюсь в красивое лицо Саввы, ища признаки того, что он говорит это вынужденно, а на деле мечтает поскорее уехать из клуба. Никита всячески избегал шумных мест и никогда бы не изъявил желания спуститься на танцпол, тем более для того, чтобы посмотреть, как я двигаюсь. 

— Ты правда хочешь пойти со мной?

— Так сложно в это поверить? Я никогда не делаю того, к чему не испытываю тяги, — синева в его глазах сгущается, а губы трогает улыбка: — Особенность характера.

С ним мне легко и сложно одновременно. Сложно, потому что Савва непредсказуем и пытается жить, избегая норм, диктуемых социумом. При всей его видимой заинтересованности мной, я вряд ли могу хоть как-то влиять на его решения. Всё это зачастую вызывает во мне неприятие, но при этом ещё и завораживает. Рядом с ним я действительно ощущаю себя особенной. Кажется, будто Савва не слишком влюблён в этот мир, но по какой-то причине сделал исключение для меня. Это не может не подкупать.

Взявшись за руки, мы пробираемся сквозь раскачивающуюся толпу к центру танцпола. Лица, раскрашенные лучами стробоскопов, сменяются одно за другим, чужие разгоряченные тела задевают руки, бёдра, спину.