Вот сучка призрачная.

Нацепив маску невозмутимости, я уверенно вошла в большой холл. Услышав непонятный шум, вопросительно посмотрела на растерянно хлопающего глазами слугу.

– Николай, что происходит?

Наконец-то отмерeв, старик испуганно-виновато поклонился, тихо ответил:

– Ваша матушка с супругом в кабинете беседуют. Антон Леонидович сегодня купил дорогую машину, боярыня расстроилась. Боярышня, позвольте ваше пальто, – он вновь низко поклонился.

«Весело» у них.

Не реагируя на недоуменный взгляд слуги, я аккуратно достала из кармана тушканчика. Бережно держа зверька, вручила пожилому мужчине свою верхнюю одежду и решительно пошла на звук.

Подслушивать некрасиво. Но иногда весьма полезно. Притаившись у приоткрытой двери, я слушала, как ругаются «родственники». Боярыня Апраксина настойчиво убеждала супруга, что деньги надо беречь. Мужчина что-то сердито бурчал в ответ. А я с каждой минутой все больше хмурилась.

По всему выходило, что финансовые дела древнего боярского рода плачевны. Почти все имущество заложено. В ближайшие дни банк продаст его за долги. Семья живет на доходы от рудника по добыче грифеля. И, со слов «матушки», он приносит копейки. А вот про деньги от сдачи гостиницы Анфиса Тимофеевна почему-то не упомянула.

– Так и есть. Все промотал, – со злорадством сообщила призрачная боярышня.

Да что ж ты никак не угомонишься?

Я строго посмотрела на привидение. Та горделиво задрала подбородок и отвернулась.

Неожиданно боярыня воскликнула:

– Я же все для тебя делаю! Посетовал, что нет карманных денег, сразу же отдала всю аренду с гостиницы. Почему ты такой неблагодарный?!

Вот оно как. Шикарно устроился.

Послышался шорох. Спустя миг «отчим» переспросил:

– Как ты сказала? Неблагодарный? – его голос звенел от сдерживаемого гнева.

Так. Хватит с меня их разборок. Потом доругаются.

Наградив призрака многообещающим взглядом, я без колебаний вошла в кабинет. В этот момент Антон Леонидович вскочил с дивана. С презрением посмотрел на стоящую у окна полноватую миловидную женщину.

– Да ты должна быть счастлива, что живу с тобой и позволяю себя обеспечивать!

Ни хрена себе он загнул. Вот подонок.

Анфиса Тимофеевна стремительно побледнела.

– Тошенька, что ты такое говоришь… – прошептала она, не в силах отвести взор от мужа.

– Посмотри на себя! На кого ты похожа? – его холеное лицо исказилось от отвращения. – Чего надо? – мужчина резко повернул голову к выходу. Увидел меня и остолбенел.

Наконец-то заметив меня, «любящая» мать несколько мгновений смотрела неверяще. А после плотно поджала губы, угрожающе прищурилась.

– Мамочка, прости меня. Пожалуйста, прости, – громко взмолилась призрачная дева.

Бросившись к матери, видимая только мне боярышня упала на колени перед женщиной. Попыталась схватить край ее платья, обнять за ноги. Осознав, что все усилия тщетны, юная дворянка громко разрыдалась.

Боже, дай мне терпения.

Я молча направилась к рабочему столу. Под напряженными взглядами супругов села в кресло. Посадив тушканчика на колени, устроилась поудобнее. А после ровным тоном сказала:

– Добрый день.

– Почему ты не в монастыре? – недовольно поинтересовался Антон Леонидович и нервно дернул шеей.

Положив руки на столешницу, я нарочито медленно переплела пальцы. Как только взгляды «родственников» уперлись в перстень, ровным тоном сообщила:

– Мне там делать нечего.

– Вздорная девчонка, где ты взяла эту жалкую подделку? – грозно поинтересовалась боярыня. – Все еще не желаешь расстаться с мечтой стать главой рода? Ты что, не понимаешь, какой позор падет на наш род, когда узнают о твоем мошенничестве? Немедленно сними эту гадость!