Эту ночь Колян спал спокойно, без сновидений, может, оттого, что освободился от чувства вины перед своими погибшими однополчанами, может, от действия спиртного. Поднялся позже обычного, без пятнадцати девять. Умылся, побрился, от завтрака, предложенного матерью, отказался, не было аппетита. Вспомнил о разговоре с Тихонком, касающемся новой фельдшерицы. Подумал отбросить мысль о посещении медицинского пункта, но затем решение изменил. Не без помощи старшины Головко, подъехавшего к дому Горшковых.

Увидев свой «УАЗ», Николай вышел на улицу:

– Привет, Степан!

– Здорово, Коля! Вот лайбу твою пригнал, надеюсь, поможешь добраться обратно в Кантарск попуткой?

– Помогу, какой разговор, но ты и дальше мог бы использовать «УАЗ», ведь на тебе сейчас Семениха!

– Так-то оно так, но ты же никуда не собираешься больше уезжать? Канар хватило, поди.

Горшков рассмеялся:

– Ну, теперь по всему отделу Канарейкин разнесет, как я его разыграл.

– Уже разносит!

– Нет, Степа, больше я никуда отсюда не поеду. По крайней мере, не планирую!

– Вот и посмотришь заодно за порядком. А я сюда наведываться буду. С каким-нибудь нарядом, для вида. Мне надо дом тещи подремонтировать, заела вконец со своими столетними хоромами, а отпуск – зимой! Но это если ты не против.

– Мне-то чего против быть? Занимайся домом, а за порядком я посмотрю, все равно делать нечего!

– Тогда поехали в участок? Передам тебе документы, ключи, чтоб опосля не мудохаться?

– Поехали!

Лейтенант и старшина подошли к машине. Из дома вышел Иван Степанович. Позвал:

– Колян! Может, на реку сходим? Устроимся в балочке, рыбалкой побалуемся, выпьем, за жизнь погутарим?

– Не получится, отец! У меня дела по службе.

– Так ты же в отпуске?

Пришлось солгать, иначе отец не отстал бы.

– Отозвали, бать!

– А?! Вот тоже начальники. Раз в год человеку нормально отдохнуть не дадут. Ну ладно, что ж поделаешь, раз отозвали, служи!

Николай уселся на сиденье и кивнул Головко:

– Поехали, Степа!

А езды-то, объехать церковь! Остановились под навесом. Прошли в сельскую Администрацию, в кабинет участкового. Войдя в комнату, Николай сразу определил, в ней кто-то и что-то искал.

Повернулся к Головко:

– Это ты, Степа, решил разложить документы по-своему?

Старшина удивленно ответил:

– Нет! Да я здесь почти и не бывал. Заходил только в первый день. Пепельницу вытряхнул, и все, а что, что-то не так?

– Ладно! Ничего особенного.

Старшина положил на стол ключи от кабинета, КПЗ и машины:

– Это все, Коля. Протоколов не составлял, в журнале записей не вел, не о чем было.

– Понятно!

Головко напомнил:

– Так обратно в Кантарск отправишь? Мне чем раньше, тем лучше. Только прошу, если начальство звонить будет и спросит, куда это я пропал, скажи, что мотаюсь по околицам, лады?

– Лады, Степа! А попутку? Пойдем, найду я тебе тачку.

Закрыв кабинет, Горшков с Головко прошли по коридору до вахты. Здесь Николай сказал сослуживцу:

– Ты иди на улицу, покури, а я с местной властью поговорю!

Старшина пошел на выход, Николай к вахтеру, бессменному деду Потапу:

– Привет, старый, мэр наш на месте?

– На месте! Он же и сэр и хер, как говорил генерал о начальстве при путче. То ли Лукашов, то ли Балашов!

Николай напомнил:

– Макашов!

– Точно, Макашов! Такой бравый вояка. Среди тех, кто против Борьки пошел, когда их из Белого дома выводили, он один орлом держался, остальные так, как курицы мокрые. А на что тебе Коганов?

– Не знаешь, его машина на ходу?

– На ходу. Водила Санька куда-то недавно отъехал, как Женьку привез, а что?

– Ничего. Спасибо за информацию.

Дед хитро прищурился: