– Не до конца.

То есть, совсем еще не садилась.

– Ничего страшного, – мама стиснула мои плечи: по моему лицу нельзя было сказать, что я расстроена, но мама всегда это чувствовала. – Можешь для разнообразия принести одну-две двойки, – мама выставила сначала указательный, а потом средний пальцы. – Не больше.

Она нахмурилась, но так комически неестественно, что я невольно улыбнулась.

– А папа… когда вернется из командировки? – вопреки ее, казавшемуся, вечно приподнятому настроению, мама жутко вымоталась за эти дни. Мне она категорически запрещала ночью вставать на крики Сержика – мотивируя это тем, что меня еще ждут бессонные ночи во время сессий в Университете, куда еще нужно будет поступить. И желательно бесплатно.

– Дня через… – мама подняла глаза наверх, проводя расчеты в уме, – три. А что…? – снова эта веселая улыбка. Сбивали с нужной траектории воздействия только синяки под глазами и лопнувшие капилляры глаз. – Соскучилась?

– Не особо, – пожала плечами я. И тут же исправилась, когда повисла неловкая тишина. – Шучу, конечно. Да и ты немного передохнешь. Сходишь в салон, подкрасишься и к тете Жене на праздничный бокал красного вина.

– Все-то ты знаешь, – мама шутливо щелкнула меня по носу. Тема моего нейтрального отношения к папе была ловко отставлена в сторону. О чем было говорить, когда и так все было понятно? Папа был слишком занят на своей работе, а проводить со мной свободное время он как-то не стремился. – Пойду-ка я немного поваляюсь, пока наша компактная сигнализация не включилась.

Мама подмигнула мне, я улыбнулась. Чувствуя прилив теплых чувств, сжигающих депрессивные настроения до основания.

– А я сяду за уроки, – тоже встала готовая грызть зубами гранит науки.

Мама напоследок потрепала меня по голове, как в детстве, волосы я уже помыла, и они спускались на плечи непослушной волной, так что такая маленькая шалость со стороны мамы была милой, а не раздражающей. Обычно я шарахалась от нее по утрам, когда она пыталась таким образом разрушить весь мой образ. Я шипела на нее, словно котенок, которого пытались погладить против шерсти – а это ее невероятно веселило. Если честно, я и не злилась (может, только совсем чуть-чуть). Лучше уж мама улыбается, чем грустит. Дела у них с папой, вопреки показной нормальности, явно были далеки от идеала. Последние два раза, когда он возвращался домой, он оккупировал диван в гостиной, мотивируя это тем, что Сережа не дает ему нормально поспать.

Попробовала представить, что будет если отец однажды уедет не в очередную командировку, а насовсем. Сердце тревожно сжалось. Но я не смогла точно сказать почему. Буду ли я скучать по нему, как положено дочери, или же мне просто стало жалко маму? Все-таки она его любит… Не может не любить, раз уж мирится с его нежеланием искать работу, которая не требует таких частых разъездов.

Глянула на часы. 21:05. Отлично. Три часа максимум на шесть предметов. Если я не смогу раздвоиться… А я не смогу. Наверняка придется задержаться на час или даже на два. И тогда мама утром застанет восстание живых мертвецов.

Чертов Влад Чернышев! Я обязательно придумаю, как нагадить в твою бочку меда!

И как назло, в голове опять всплыли его слова.

«Что толкнуло тебя на то, чтобы стать патологической лгуньей?»

Ха. Как будто в нашем мире есть особый выбор…

Это в пословице «Встречают по одежке, а провожают по уму» – главный акцент делается на интеллект и содержимое черепной коробки. А на деле все обстоит немножечко иначе. И между двумя частями, казалось бы, логичного вывода, втискивается другой контекст.