Он протянул мне визитку и, не дожидаясь моего ответа, направился к выходу.

Какой пафос…

– Есть, биг босс, – пробормотала я и, вздохнув, отправилась в раздевалку.

Впереди меня еще ждала долгая дорога домой.

4. Глава 4

– Люба, а ты что дома делаешь? – застыла я на пороге кухни, глядя, как малявка засовывает кусок хлеба прямо в банку с вареньем, а потом облизывает хлеб.

– Я не Люба, а Любава, – важно произнесла девчушка, ничуть не стесняясь того, что ее застали за непотребством.

И вообще, что за ночь такая (неважно, что уже десятый час, и солнце светит вовсю, я-то не ложилась, а значит, ночь). Меня уже который раз поправляют с именем…

– И где твоя мама, Любава? – не желая спорить, привалилась я к стене.

Глаза, стоило оказаться дома, начали слипаться, а силы, которых, пока с пересадками добиралась до окраины, было полно – закончились.

– Мама на лаботе. Мальчики в садике, а я болею, – довольно сообщила мне Люба и продемонстрировала банку.

Я прикрыла глаза рукой, понимая, что с малявкой шансы не то что выспаться, а хотя бы нормально заснуть, стремятся к нулю.

– И что с тобой? – поинтересовалась я, подходя к столу и дотрагиваясь до ее лба.

Не сказать, что горячий.

Я опустилась на стул напротив и, забрав у нее банку, закрутила крышку. Пока варенье не испортилось, нужно будет не забыть пирог из него сделать… Только когда, ночью?

– Мама сказала –хитлость.

– Хитрость? – не поняла я.

– Да. Я больна хитлостью, – поманив меня пальцем, белокурый ангелок, шепотом призналась. – Я все утло кашляла, а потом наглела гладусник под водой и показала маме.

– И кто тебя этому научил? – вздохнула я, подпирая голову кулаком, чтобы не падала.

– Девочки в садике. Я молодец?

Большие голубые глаза, как у ее матери, посмотрели на меня, ожидая одобрения.

– Обманщицы молодцами не бывают, – покачала я головой, отчего тут же почувствовала головокружение. Может, прав Макс? Без нормального сна ведь совсем загнусь…

Люба тут же накуксилась и обиженно заявила:

– А мама посмеялась.

– Ха-ха, – хмуро отозвалась я.

Конечно, я была рада, что Люба здорова, но полная энергии, оставшись без присмотра (а спать с открытыми глазами я еще не научилась), она разнесет дом.

– А мама сказала, что если хитлюжка не хочет в садик, то пусть не идет, – скрестив руки на груди, продолжила она.

– Пусть бы Марго со своей хитрюжкой и сидела сама. Или хотя бы позвонила и спросила меня, в силах ли я после ночной смены тебя развлекать.

– А мама и звонила, только ты не отвечала! – довольно произнесла Люба. – Так что сама виновата. Молчание – это согласие.

Я прищурилась, чувствуя, что последние слова – это цитата. Вот получит у меня Марго…

– Не звонила она мне, – фыркнула я и, немного набравшись сил, встала, чтобы заглянуть в холодильник.

Знаю, не стоит есть за три часа до сна, но с другой стороны, везде говорят, что завтрак ни в коем случае нельзя пропускать. А коль у нас девять утра, буду руководствоваться вторым правилом.

– А вот и звонила, – вскакивая следом за мной и подавая закрытую банку, произнесла Люба. – И я звонила, когда мама класилась.

Я с сомнением повернула голову к белокурому ангелочку, смотрящему на меня честными-пречестными глазами. Люба, бесспорно, хитрюжка маленькая, но точно не врушка.

– Ну-ка принеси мне сумку, – нахмурилась я и уточнила ей вслед. – Ты завтракала?

– Почти. Плотивная каша на плите. Мама специально для тебя ее там оставила, – крикнула она уже из коридора.

Как чудесно, когда ты можешь прийти после рабочей смены домой, а на кухне тебя уже ждет противная каша и чужой ребенок…