Я молча выхожу на лестничную площадку и медленно спускаюсь по ступеням. Я словно иду на казнь, только вот лучше бы мне голову на площади отрубили. Я подумывала ночью сбежать из дома, но это глупо и наивно. Да и куда я сбегу без денег? И с моим везением я опять встряну в новую передрягу. Я совершенно не приспособлена к жизни.

На улице пасмурно, асфальт влажный и в воздухе веет приятной свежестью.

— Кажется, я тут бывал.

Я вздрагиваю от недовольного голоса Виктора, который привалился плечом к столбу, что подпирает козырек. Светло-серый костюм в тонкую полоску на нем сидит идеально. Наверное, пошит на заказ.

— Точно, — левая рука спрятана в карман, а глаза цепко осматривают деревья и детскую площадку. — Я тут ногу подвернул, когда за паршивцем мелким бежал.

Переводит на меня взгляд:

— Невоспитанный пакостник.

— Я отказываюсь на вас работать, — я смотрю на песочницу, крепко стискивая ручку сумки. — И недовольна тем, что вы, Виктор, звонили моей матери.

— Мы с ней мило побеседовали. И она очень гордится тобой, — ухмыляется и окидывает заинтересованным взглядом. — Мамина гордость.

Я опять слышу в его голосе издевку, мол, а мама знает, что ты по стриптиз-клубам шляешься и перед пьяными мужиками сиськами трясешь? Обращаю на него спокойный взгляд:

— Я не подхожу на вакансию личной помощницы.

— А я решил, что подходишь, — пожимает плечами. — И тебе нужна работа.

— Меня не устраивают условия.

— Например? — с ожиданием приподнимает бровь.

Подловил. Я же с ним ничего не обсудила, чтобы сейчас претензии кидать. Я могу лишь возмутиться его наглому и прямому взгляду, но попыток схватить меня и зажать в углу он не предпринимает. Лишь смотрит, но как… Я будто на секунду вернулась в кабинку для приватных танцев и мне даже кажется, что я перед ним стою в одних трусиках.

— По осанке видно, что танцами занималась, — улыбается и щурится, — кстати… — он недобро ухмыляется, — в красном платье ты обворожительна.

До меня не сразу доходит смысл сказанного, а когда я понимаю, что мама ему отправила видео с моего последнего турнира по соло-латине, я в ужасе распахиваю глаза. Да, тогда я выступила в красном платье, аренда которого стоило хороших денег, а заняла я третье место. Это было начало моих неудач.

— Сколько экспрессии, страсти и отдачи, — Виктор плотоядно скалится и по глазам вижу, что говорит он не о латине. — Отдельной похвалы заслуживает то, как ты удалилась.

— Я в вашей похвале не нуждаюсь, — сердце давно в пятках и отбивает истеричную чечетку.

— Будь я судьей…

— Но вы не судья, а мой босс.

— Верно, — победоносно ухмыляется.

Вот черт. Я только что признала, что я его подчиненная и словесно подтвердила его статус шефа. Как он провернул этот фокус?

— Тогда поехали, — делает шаг, и я, сцепив зубы, следую за ним.

Шагает мимо клумб с кустами декоративного шиповника к черному внедорожнику, припаркованному на въезде во двор. Я поднимаю взгляд на окна третьего этажа. Как я и думала: любопытная мама настороже и машет мне ручкой. Тонкий каблук соскальзывает в трещину в асфальте, и я теряю равновесие с удивленным ойканьем.

Виктор резко разворачивается ко мне, словно только и ждал, когда я споткнусь, ловко хватает за запястье и мягким рывком притягивает к себе, нырнув свободной рукой под спину. Глаза в глаза, и из объятий не выпускает. Слишком близко, и я чую его терпкий парфюм с нотками цедры лайма.

— Отпустите меня немедленно, — сипло шепчу я и сглатываю, — мама смотрит.

Виктор поднимает глаза и отступает, с приветствием кивнув моей родительнице, что так и стоит у окна. Она тоже кивает, а я в возмущении перекидываю сумку на плечо. Я бы на ее месте окно открыла и крикнула, чтобы Виктор, наглец, руки свои не распускал.