Эллина производила впечатление эффектной, если не роковой, женщины: волосы всегда идеально уложены, макияж под стать голливудским звездам на ковровой дорожке, а одежда из самых дорогих бутиков. Вот и сейчас ее точеную фигуру облегало элегантное платье с открытыми плечами и спиной, а на ногах красовались лаковые туфли на шпильке. И это снежной зимой. Красивая, но совершенно невыносимая особа.

С гримасой неимоверной усталости она стояла у моего стола, дожидаясь когда же ее наконец обслужат, словно она в ресторане. Наверное, не стоит упоминать о том, что ко мне она относилась как к официанту. Для нее я была обслуживающим персоналом, ради которого даже не стоит утруждать себя вежливостью.

— Макс у себя? — несколько театральным жестом она откинула назад завитые локоны волос.

Так хотелось солгать и сказать, что его нет на месте; у него переговоры; уехал по делам; улетел на Луну – всё, что угодно, только бы скорей избавиться от нее. Но вместо этого я ограничилась дежурной фразой:

— Максим Викторович занят, — и отчасти это было правдой.

Конечно же, это не остановило Эллину. Казалось, для нее нет ничего недоступного или запретного.

— Запомни, — ее алые губы растянулись в фальшивую добродушную улыбку, — для меня он всегда свободен, — и, обогнув меня, как досадное препятствие на своем пути, без стука вошла в кабинет. — Максим, дорогой...

Я недолго постояла, скорчила ей в спину рожицу, изображая саму мисс Высокомерие, а потом спохватилась и кинулось следом: мне же первой достанется за то, что впустила Эллину без предупреждения.

Но было уже поздно: Эллина во всю о чем-то щебетала своему “дорогому”, предварительно не забыв одарить его поцелуем и объятиями, а тот будто только ради формальности поднялся из-за стола, приветствуя ее, и молча слушал, рассерженно поджав губы. Это плохой знак, уж поверьте.

— Почему ты не предупредила, что зайдешь? — на фоне ее елейных трелей голос Орлова звучал как гром среди ясного неба. — Я же просил без веских причин не беспокоить меня на работе.

— Причина как раз веская, — Эллина держала марку, и сделала вид будто не заметила, что ее буквально отчитывают. — Вчера я виделась с твоей матерью, и мы решили, что было бы неплохо на этих выходных пообедать всем вместе. Я познакомлюсь с твоим отцом и ….

— Никаких обедов, — поднялся с кресла, нависая над ней грозовым облаком, — завтраков или ужинов, — решительно рушил все ее планы. — И не докучай моей матери своей “дружбой”, тем более – отцу.

Меня удивило, насколько рьяно Орлов стал на защиту своей семьи от посягательств без пяти минут невесты. Казалось вполне нормальным ее стремление сблизиться с будущими родственниками.

Если Эллину этот момент так же обескуражил, то она ничем не выдала своих чувств. Она не пыталась оправдываться или извиняться. Со сдержанным лицом внимательно выслушала всё от начала и до конца, и молча кивнула, покорно подчиняясь установленным правилам.

Максим Викторович, добившись желаемого, опустился обратно в кресло.

— Оставьте нас, — приказал, будто только сейчас заметил, что мы с Романовым из противоположных углов кабинета наблюдаем за развернувшейся драмой.

Денису Юрьевичу повторять дважды не было нужды: в ситуациях, касающихся женщин и выяснения отношений, он весьма сообразителен. Подхватив меня под локоть, он увлек в приемную, предоставляя влюбленным возможность уединиться.

3. 3 глава

Я высвободилась из рук Романова – не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Только за те три месяца, что тут работаю, перед моими глазами прошествовала такая вереница женщин, что его можно в книгу рекордов Гиннесса заносить. А еще бы посоветовала пройти медицинское обследование. И нет, не провериться на наличие каких-нибудь венерических заболеваний, а обратиться к психотерапевту, поскольку такое обилие интимных связей явный признак серьезных психологических проблем или травм. Бедняжку оставалось только пожалеть.