– Но если наследник есть, – гнул свою линию журналист, – компания перейдет ему?

– Ну если есть, – Марко щелкнул пальцами, заставляя оператора с камерой подойти к нему ближе. Изображение на телевизоре стало крупнее, показывая теперь исключительно лицо Рицци. Холеное, наглое, с опасным блеском карих глаз. – Пусть появится. Думаю, нам будет, о чем поговорить.

Камера отъехала, и Марко демонстративно вытянул ладонь с зажженной сигаретой и сделал характерное для выстрела движение прямо в камеру.

Все охнули, а у меня прямо сердце оборвалось. Не хотела бы я оказаться этим наследником.

Он труп!

– Кошмар! – я задохнулась, продолжая словно под гипнозом смотреть на Рицци. Его взгляд прожигал, убеждая, что он смотрит именно на меня. Мне в душу. Марко склонил голову на бок, затянулся сигаретой. А потом вдруг насмешливо подмигнул, заставляя меня покраснеть.

– Ай!!! Черт! – резкая боль вернула меня в реальность, где я на кухне, а не у местной тюрьмы рядом с Рицци. Яйца на сковородке шипели, масло стреляло. Горячие капли жгли кожу, вызывая адскую боль.

Дурочка, лучше бы за едой смотрела, а не пускала слюни на преступника в телике. Подмигнул он мне, ага… Он всей стране подмигнул, которая рискнула проснуться в такую рань.

Я сунула руку под ледяную воду, пытаясь облегчить боль. Теперь этот Рицци у меня из головы не выйдет, пока ожоги не сойдут. С досадой пофукала на воспаленную кожу. Поругала себя за невнимательность, а Марко прокляла. Не должен преступник иметь такую привлекательную внешность. Они обязаны быть бритоголовыми, смурными и с перебитыми носами на тупом лице, чтобы порядочные граждане сразу боялись, а не столбенели под пронизывающим до мурашек взглядом из телика.

Пронизывающим и опасным.

Проглотив завтрак, привела себя в порядок и натянула джинсовый комбинезон. К нему потрепанные кеды. На плечо закинула рюкзачок из экокожи. Да, да, я люблю животных, поэтому не покупаю одежду из кожи и меха, а также пользуюсь косметикой, которую на беззащитных братьях наших меньших тестируют.

Я оценила свой простой образ в зеркале. Если бы не темные круги под глазами, я вполне могла бы сойти за симпатичную.

– Спасибо тебе, Паштет, не скучай, – недовольно повернулась к нему.

Кошак даже голову не поднял. Развалился на подоконнике, где пригрело солнышко, и спал.

«В неведении благо», – подумала я злорадно, предвкушая сегодняшний сюрприз для кота.

Закрыла квартиру, спустилась на три этажа ниже и нажала на кнопку звонка. Мне не открыли, тогда я сделала это своим ключом. Заглянула внутрь, убедилась, что голым никто не шастает, скользнула в квартиру. Пара тихих шагов в сторону зала, и я замерла за плечом своего друга, которого давно считаю братом, и откашлялась. Реакции не последовало:

– И что она натворила? – оттянула массивный наушник от уха Дениса, привлекая к себе внимание.

– Соня! – рявкнул тот. – У меня так инфаркт когда-нибудь будет.

– А я звонила, но ты же не слышишь, – пожимаю плечами, лениво оглядывая чисто мужской интерьер комнаты. Плотные жалюзи на окнах, черный кожаный диван, ламинат без ковра. В центре огромный стол с несколькими мониторами для работы. На столешнице куча грязных кофейных кружек. Денису явно не помешала бы женская рука.

– Не забудь, – кладу перед парнем направление в ветеринарку, где Паштета наконец-то должны сделать евнухом.

Внутри снова проснулось легкое злорадство. Это ему за каждое утро, что я не спала в этом месяце и за все будущие до конца его пушистой жизни, которые благодаря ему тоже не буду спать.

– Давай сама, – он цыкает, изображая резкий приступ зубной боли, – не могу я пойти на такое из мужской солидарности. Сонька, ну.