Я вошла в обшарпанный подъезд, в котором, казалось, ремонт вообще никогда не делали. В нос сразу ударил тяжелый запах кошек. Характерный и резкий. Быстро поднявшись на второй этаж, стала открывать дверь в квартиру. Ключ уже привычно не хотел входить в замочную скважину. А когда все-таки там оказался, с трудом, с противным скрипом, прокрутился. И как только я открыла дверь, слух тут же уловил незнакомые голоса, доносящиеся с кухни, и звон. Так один стакан с силой ударялся об другой.

- О-о-о-о-о-о, слышь, Людка, кажись твоя пришла, - пробасили сразу, как только я прикрыла за собой дверь. – Проспонсирует наш отдых.

- Лилька-а-а-а! – сразу позвала мать.

Захотелось натянуть ботинки обратно на ноги и выбежать из дома. Я специально задержалась на работе, чтобы переждать этот момент. Прийти, когда мать уже будет в полусонном состоянии. Но, увы, сегодня мне снова не повезло.

- Она тебя не слышит, Людок, - рассмеялись на кухне. Голос был женским, но настолько пропитым, что можно было спутать и с мужским. – Позови громче. У меня пусто в стакане. И бутылки почти все опустели. А Генка так и не заявился с новой дозой. Так и сдохнуть можно.

По спине побежали мурашки. Наивно было полагать, что мою мать не коснулись наркотики. Последние пару лет она вообще не просыхает. А ее компания, с которой она проводила как вечера, так и дни, была не из тех, где будут вести светские беседы. Ну, или обсуждать соседей, перемалывая всем косточки и распуская сплетни. Мою мать, как и ее «друзей» волновало только одно – поскорее дойти до той грани, за которой наступает забытье.

- Лилька-а-а-а-а! – снова закричала мать, только теперь громче.

Поспешно стянув с себя куртку, сунула ноги в старые тапочки и, шаркая ими (потому что они так и норовили слететь с ног), направилась на кухню. Прятаться в своей небольшой комнатушке смысла не было. Все равно достанут. Поэтому лучшим было просто спокойно пойти и выслушать. Им всегда нужно было от меня только одно – деньги. Ну, и еще они гоняли меня в магазин, когда у них не было сил вылезти из-за стола.

Зайдя в небольшое прокуренное помещение, в котором катастрофически не хватало сейчас как места, так и воздуха, я сразу нашла свою мать. Она стояла у приоткрытого окна с сигаретой в руках. Лицо помятое, волосы растрепанные, цветастый старый халат съехал с одного плеча.

- И где тебя черти носят?! – выкрикнула она заплетающимся языком. Стояла она не твердо. Ее сильно шатало. Значит, они уже давно сидят.

- На работе, - пожав плечами, спокойно ответила. За столько времени я уже привыкла не обращать внимание на ее злые слова. И на косые взгляды незваных гостей, которые, того и гляди, вынесут из квартиры все, что только можно. – И давно вы здесь сидите?

- Достаточно, - лениво ответила мне мать. – Сбегай за попить. Сушит.

- Да, - поддержали ее остальные. – И сигарет купи. А то заканчиваются.

- У меня от зарплаты почти ничего не осталось. Если куплю то, что ты просишь, еду покупать будет не на что.

Не то, чтобы я рассчитывала на то, что до мамы дойдет вся серьезность ситуации. Но сказать об этом была обязана. И именно по этой причине мне катастрофически нужно было удержаться на работе. Если меня уволят… Я не знаю, что делать.

- Меня это не волнует, - повысив голос, процедила мать. – Быстро пошла и принесла. Все! Разговор окончен.

Ее сильно повело в сторону. Упала бы, если бы один из ее многочисленных друзей не придержал за руку и не усадил на табуретку, которая как раз стояла у окна.

- А если я не пойду? – осторожно спросила. Впрочем, ответ я уже знала. Он и прозвучал: