Славка задумалась. Тут же вспомнила Лилю — первую любовь Рыжика. Та, словно зомби, возвращалась и возвращалась. Побитая молью, вырванная с корнем, дважды закопанная, но всё ещё живая.

Славка думала, что Лука уже уснул, и положила ладонь на его живот, но он не позволил сдвинуться ниже, перехватил её наглую руку и задумчиво пробормотал:

— Тяжело забыть того, с кем ничего не было.

Она хмыкнула.

— Наоборот. Тяжело забыть того, с кем все было.

А на следующий день Славка убедилась, что в дартс она действительно умеет играть. Первых двух пар у неё не было, и она напросилась поехать с Андреем Викторовичем в автомастерскую, в которой он работал механиком. Рыжик называл это место по-простому «гаражи» и когда-то сам сюда постоянно ездил, чтобы получить «настоящее мужицкое воспитание с запахом бензина». В самом большом помещении, выполняющем роли конторы, главной мастерской, а заодно комнаты развлечений для взрослых дядь, стояли потрёпанные старые тренажёры и бильярдный стол с лохмотьями вместо сетки для луз, а на полу, словно детские игрушки, валялись гантели. Андрей Викторович представил Славку другому механику, назвав её подругой сына. Тот оглядел её хитрым взглядом и даже пожал руку.

— Вот и твой Рыжий невестой обзавёлся. Уф, какая. Я Василий. Можно дядя Вася.

Славка сразу решила, что этот мужчина ей нравится, а масляные пятна на его одежде смотрятся очень живописно.

Андрей Викторович сначала ковырялся в коробках с инструментами, потом забрался в смотровую яму. Славка не мешала ему и не отвлекала разговорами. Она пришла сюда тренироваться.

На стене рядом с турником висела мишень для дартса. Правда, дротиков нашлось всего два, погнутых и ржавых. Славка метнула их несколько раз, убедилась, что попасть в центр для неё не проблема, и снова задумалась: она прекрасно помнит, как метала ножи и даже небольшой топорик, но дротики не помнит, хотя пальцы взяли их привычно, будто не в первый раз. Это вообще было странное воспоминание, она точно знала, что умеет это делать, но при этом не могла восстановить детали самого процесса и совершенно точно о правилах игры ничего не слышала.

— Андрюх, я за маслом. Как приедет Тоха, скажи, что его спрашивал кореец. — Дядя Вася вытер руки и вышел из гаража.

Андрей Викторович проводил его взглядом и приблизился к Славке.

— Слушай, это… ты с Людой не говорила? Ну, как бы между вами девочками?

— О чём?

Андрей Викторович не знал, как сформулировать щекотливый вопрос, и в итоге спросил в лоб:

— Она никуда не уходит днём? И к ней никто не приходит?

— Нет, — Славка переложила дротики в другую руку, — точно нет.

— Чего она тогда такая… странная?

Славка пожала плечами. На самом деле Людмила Георгиевна последние дни всё больше напоминала тётю Свету в тот день, когда она приходила к Зофье. Было это почти десять лет назад, но Славка хорошо помнила её лицо, до краёв наполненное отчаянием.

— Не странная, а виноватая. Не переживайте. Она вас любит. Только вас. Просто ей сейчас сложно.

Для себя же Славка решила, что за мамой Луки нужно лучше приглядывать. Пока вопящая Дашка держала её в реальности, но и она же утомляла Людмилу Георгиевну до состояния анабиозной лягушки.

Весь день на занятиях Славка вспоминала короткий разговор в мастерской. Она и сама заметила, что Людмила Георгиевна куда-то уплывает, а временами становится излишне раздражительной. Позавчера днём она с такой злостью и решительностью стучала по клавишам, будто хотела разбить пальцы в кровь и вышибить душу из пианино. Даже спящая Дашка её не остановила. Славка еле успокоила орущего до икоты ребёнка. Такое бешенство напугало ещё больше, чем меланхоличная апатия. Пожалуй, горящие в кошмарах рояли пора начинать тушить.