Анджелина  

 Уму непостижимо. Мы в Лас-Вегасе… При любых других обстоятельствах я была бы жутко рада этому путешествию. Признаюсь честно, в своих мечтах я всегда грезила о подобном безумстве — вольная поездка в Штаты, дорожное путешествие на кабриолете, Харлее или в доме на колесах. Америка всегда ассоциировалась у меня с демократией, свободой и равенством полов. С тем, чего мне так не хватает в строгих рамках Анмара. Мне казалось, эта страна способна удовлетворить все мои нереализованные потребности, закрыть дыры в моей противоречивой душе, но поездки сюда с родителями заканчивались обыденной рутиной и совместным времяпрепровождением на официальных мероприятиях. 

      Конечно, я хотела поступить сюда учиться, как Алисия и Ками, и даже успешно сдала все необходимые экзамены. Отец в конечном итоге категорически запретил мне уезжать в Штаты и настоял на том, чтобы я поступила в американский филиал крупного университета. 

«Образование здесь такого же превосходного качества, зачем тебе уезжать далеко от нас, милая?», — это была одна из сотен фраз Джареда Саадата, которая в очередной раз лишила меня выбора. 

Такого не было даже с сестрами. Должно быть, моя великолепная игра в «хорошую девочку» и «типичную мусульманку» в стенах родного дома позволила им наградить меня клеймом самой не проблемной, послушной дочери. И пока я воспринимала подобный артистизм как свое преимущество и возможность отрываться на «Саботаже», они принимали за слабость и невозможность взять на себя ответственность за свою жизнь. 

Именно поэтому, даже после истории с Алисией, они и мне подсунули политический брак. 

Нужно было пресечь все на корню. Настоять на своем университете, на своем выборе, смело заявлять о своих желаниях и отстаивать свои границы. Но заигравшись в хорошую девочку, я даже спорить не стала. К тому же мой влюбленный мозг не хотел расставаться с Коулманом и терять его из виду. 

    И вот, оказавшись в штатах без семьи и родителей… я понимаю, что отдала бы очень многое за то, чтобы сейчас увидеть их лица. 

Представляю, с какой бешенной скоростью теряет нервные клетки мама, находясь в полном неведении о моем местоположении.       

    Коулман зашел слишком далеко в своей одержимости. Это правда уже за гранью, и я не шутила, когда пророчила ему смертную казнь. Иногда… мне кажется, что он даже сам не понимает, к каким разрушительным последствиям может привести его авантюра. 

Порой этот злобный гений напоминает мне ребенка, запертого во взрослом теле. Он заигрался… как и я. 

 Увы, это не «сим-сити», Мердер. Нельзя хакнуть всю защитную систему Анмара и Соединенных Штатов просто набрав замысловатый пароль в строке кода. Даже в самых идеальных матрицах и программах, созданных тобой, бывают лаги. Амиран аль-Мактум и Джаред Саадат обязательно найдут меня, отыщут лазейку в твоей защите. И после они предъявят тебе такой счет, какой тебе никогда не покрыть.  

       У меня скулы сводит от злости, стоит лишь вспомнить самоуверенный взгляд и небрежно брошенные слова Мердера. Но ничего. Злость — это прекрасно, учитывая то, что она ощущается куда лучше, чем растерянность, подавленность и уязвимость, что терзала меня в экранной комнате. 

    Совершая глубокий вдох и выдох, фокусируюсь на своем теле. Наручники сдавливают запястье, пальцы немеют, недополучая дозу крови. Недовольно поджав губы, приступаю к еде — хотела бы я изобразить королевскую гордость и устроить голодовку, но это максимально глупо. Силы понадобятся мне для побега или сопротивления. Не обращая внимания на вид изысканных блюд на подносе, я просто закидываю еду в желудок — одной рукой, как придется. Для меня это лишь калории, белки, жиры и углеводы сейчас. Наверное, со стороны все это выглядит как акт компульсивного переедания в три часа ночи, но мне плевать.