Через пару минут мы оказываемся в медицинском кабинете, оборудованном в левом крыле особняка. Кондиционер бесшумно пашет, исправно охлаждая воздух, я сижу на кушетке, глядя, как Хана проворно загоняет иглу с лекарством в мою вену. Она так и не оделась. Девственно белый халатик развратной медсестры висит нетронутым на крючке у входа.

– Хочешь поговорить о том, что чувствуешь, – выбросив использованный шприц в урну, она встает на колени, ее прохладные ладони покоятся на моих бедрах, внимательные глаза прицельно оценивают мое состояние.

– Мне лучше, – скинув женские руки, небрежно бросаю я.

Это почти правда. Я не ощущаю раздирающей потребности убивать и калечить, но мне по-прежнему дерьмово так, что хочется нажраться, а этого делать ни в коем случае нельзя, особенно под нейролептиками.

– Ты перестал со мной разговаривать. Это плохо, Коулман, – мягко произносит Хана, полные губы расплываются в ласковой улыбке. Конечно, бл*дь, кому нужны мозгодробильные беседы с похотливой докторшей, когда ее рот способен творить чудеса с моим членом. – Одних лекарств недостаточно. Тебе нужна терапия. Мне не нравится твое состояние, Коулман. Ты напряжен…

– Так может заткнешься и поможешь мне расслабиться? – дернув ремень, расстегиваю ширинку. – На него твоя целебная херня не действует, – ухмыляюсь, поймав ее растерянный взгляд. – Мозги вырубает, а хер стоит, – грубо смеюсь и, обхватив блондинистый затылок, притягиваю Хану к набухшей эрекции. – Исправь ситуацию, – отдаю короткий приказ. Она послушно высовывает язык и медленно облизывает багровую головку. – По-быстрому, – рявкаю я, забивая член в податливое горло.

Хана из кожи вон лезет, так старается, но ее безотказная покорность только сильнее злит. Гребаная шлюха, притворяющаяся докторшей. Все они – тупые продажные суки. Только и умеют сосать и раздвигать ноги. Похер – кому и перед кем. Главное – чтобы заплатили.

– Пошла, – кончив, я грубо отталкиваю ее в сторону. Хана падает на задницу, задыхаясь и захлебываясь моей спермой.

Спрыгнув с кушетки, застёгиваю ширинку и иду к раковине. Включив ледяную воду, долго мою руки, глядя на свое отражение. Сучка права. Лекарства перестают работать, и даже знаю причину долбаного сбоя. Белобрысая дочка шейха с бл*дскими глазами и наглой улыбкой. В голове только она. Как гребаный вирус, взломавший все исходные установки. Сжав левый кулак, я со всей силы бью в зеркало. Хана верещит за моей спиной, а я бью снова. И снова. Раздается треск, сыплются осколки. Кровь стекает по разбитым фалангам.

– Перестань, Мердер, – бледная Хана появляется из-за спины, перехватывает занесённый кулак, пытаясь удержать. Дура. Беги, пока не огребла.

– Скажи спасибо, что это не твое лицо, – рычу я, отшвыривая от себя настырную прилипалу, и продолжаю превращать зеркало в кровавое месиво.

Боли нет. Стопоры вырваны. Предохранители сгорели. В голове ни одной мысли, только разрывающая пульсация и ярость, вернувшаяся с утроенной силой, и гнев, который необходимо выплеснуть. Я вижу себя словно со стороны, сверху, равнодушно наблюдая за тем, как беснуется свихнувшийся парень. Ничего не чувствую. Пустота. Парадокс, но через пару минут я ни о чем этом не вспомню. Моему сознанию не нравится видеть меня таким, оно зачищает следы, стирая ненужные фрагменты. Идеально выверенный алгоритм, работающий без единого сбоя.

– Годы идут, а ты не меняешься, Коулман, – сквозь покрывший разум алый туман, я слышу смутно знакомый голос с насмешливыми нотками. Это не Хана, медленно доходит до меня. Ей хватило мозгов свалить. Я, кажется, слышал хлопок двери…