Более всего мы напоминаем пивные дрожжи, которые только едят и гадят под себя, а потом отходов жизнедеятельности становится столько, что жизнь дрожжей просто останавливается, прекращается и. пиво созрело.

Люди никак не могут согласиться с тем, что Земля живая, и, например, землетрясение в Китае они считают несчастьем, трагическим стечением обстоятельств.

Гниющий мусор – это прежде всего метан. Он способен вызвать куда больший парниковый эффект, чем пресловутый углекислый газ.

В некоторых странах уже существуют заводы по сортировке и переработке мусора. С каждым днем их становится больше. Что же Россия? Что-то есть и у нас. В Москве есть завод да в Петербурге еще один.

А у наших северных соседей мусорные машины уже ходят на биогазе, и заводы по переработке мусора напоминают именно заводы – современные, чистые.

Я как-то спросил у одного чиновника в Карелии:

– Почему бы не купить именно такие заводы?

– Время не пришло. Мы мусор будем жечь. Нам нужен завод по сжиганию.

– Но перерабатывать же лучше, в том числе и для природы.

– Пока мы освоим эти технологии, мы от мусора умрем.

– Но биогаз? Вся Европа…

– У нас есть природный газ.

Вот и весь сказ. Есть природный газ и есть так называемые полигоны – место для своза мусора.

Нагадим здесь – перейдем на следующее место.

Бюджетные деньги выделяются не на переработку мусора. Они выделяются на помещение его на полигоны. Вот и осваиваем. Территории. А потом эти территории назовем Родиной.

Россия не Китай. Авось не тряхнет.

Мозг мой воспламеняется от одной только мысли о наших несомненных успехах.

И сейчас же рисуются картины будущего: все женщины идут по полю, в сарафанах, а мужчины с косами, в рубахах навыпуск.

Под картиной надпись: «Кризис во благо».

«Бедняга жил в темноте!» – так и напишут на его могиле. Я бы хотел, чтобы эта надпись украшала каждую могилу каждого члена Законодательного собрания.

Не знаю, подлинно не знаю, зачем я в общениях отметаюсь.

Ведь я же тут. Весь. Абсолютно. Я же…

Но новому начальству видней.

Оно-то – ого-го-го – новые виды имеет. И виды эти… Отечество… господа… тризна… Отчизна…

И только и делов-то, что приказать, а я-то. Мне скажи только: «Ну что, старик, готов?» – Ая: «Готов, ваше сиятельство!»

С тем бы и полетели.

На хер.

«В этом деле нет никакого другого искуса, кроме того искуса, что уже был. Словом, борьба, обращаю ваше внимание на глубинное значение этого слова, борьба, господа, предстоит нам нешуточная. Борьба с тем самым злом, неотъемлемой частью которого мы с вами и являемся. Многие канут. Многие останутся без ничего. Но надо, господа! Надо начинать! Не надо слез! Не надо того, что называется муками! Все…»– и дальше речь оборвалась. Автор скончался.

То была речь о коррупции.

Премьеры иногда возвращаются. Говорят, преступников тянет на место преступления.

Разъятие плоти хорошо только в том случае, ежели то плоть чиновника.

И не любознательности ради, а только лишь в поисках истины.

Я убежден, что истина скрывается от нас именно там.

Сердце мое окончательно установилось на своем месте, когда я услышал о том, какие меры принимаются для спасения России. Я давно убежден, что Россию надо спасать. И делать это надо постоянно с благородным выражением лица.

Трудно себе представить иное выражение, когда дело касается любезного Отечества, и все-таки на секунду я себе его представил.

Ну что тут сказать? Мерзость, господа, мерзость.

– Как же это? Что это? Не прерывайте меня! Дайте же мне сообразить! Как это «У нас ничего нет своего?» – Так! – сказали мне, после чего что-то упало у меня в грудях.