– Увы!.. Никаких.

– Может быть, соперник?

Рафаэль с содроганием кивнул головой.

– Вот это-то и приводит меня в отчаянье! – вскрикнул он. – Эта мысль сжигает мне грудь и взрывает голову!.. Да, вы угадали… В этом нет никаких сомнений. Был некто, кому полюбилась Розита. Мага его знала. Она меня предупредила… слишком поздно!

– Поверьте мне, – взволнованно сказал Рагастен, – вы добьетесь успеха только при помощи спокойствия и хладнокровия…

Рафаэль подавленно кивнул.

– Да… Только хладнокровие поможет вам выяснить ситуацию… Предположим худшее. Предположим, что ваша Розита похищена соперником… Она вас любит, не так ли?..

– О! В этом-то я уверен!..

– Любящая женщина сильна! Возможности ее разума удесятеряются… Вы же не предполагаете, что Розита спокойно согласится с положением, в котором она оказалась… Вне всяких сомнений, за нею наблюдают… Но вы можете быть уверены, что она уже ищет способа вас предупредить…

– О! Вы возвращаете меня к жизни! Я ни за что не додумался бы до этого!..

– С другой стороны, как я вам сказал, кое-какое влияние у меня есть… Знатный римский синьор оказывает мне покровительство… Правда, я хотел с ним расстаться… Но я не сомневаюсь, что он согласится провести серьезное расследование.

Рафаэль поднялся и бросился обнимать Рагастена.

– Вы спасаете меня! – расчувствовался он. – Во второй раз спасаете… И подумать только: было время, когда мы не знали друг друга, а вы могли пройти мимо меня, не заметив… Когда я мысленно воспроизвожу все обстоятельства, которые способствовали нашей дружбе, весьма неожиданной, но такой драгоценной, когда подумаю об этом, я заново рождаюсь.

Рагастен улыбнулся. Эта бьющая через край радость, рожденная его трудами, несколько успокоила его собственное смятение.

– Ступайте, – сказал он, – и будьте спокойны до нашего следующего свидания.

– Когда я вас снова увижу? – пылко спросил Рафаэль.

– Самое позднее через два часа… Скажите, где вас найти?

– У друга, о котором я вам говорил. Его зовут Макиавелли, а живет он на улице Четырех фонтанов, прямо напротив монумента, носящего это имя.

– Хорошо… Ждите меня у вашего друга Макиавелли… И не теряйте надежды.

Новые друзья обменялись рукопожатием, и Рафаэль ушел утешенным, исполненным надежды, тогда как Рагастен глубоко вздохнул и сказал сам себе:

– Он счастлив, потому что любим…

Рагастен провел бессонную ночь, но потребности в отдыхе он не чувствовал. Возбужденный ночными событиями и мыслями, тревожившими его лихорадочный мозг, он не мог закрыть глаз. Он доверил Капитана заботам Бартоломео, а сам направился пешком в замок Святого Ангела. Утро только началось, но Рагастен знал, что герцог Борджиа встает рано.

Когда шевалье вошел в приемную Чезаре, она была пуста: ни придворных, ни офицеров. Перед Рагастеном вырос интендант:

– В данный момент монсиньор находится в Ватикане. Меня уполномочили предупредить об этом синьора шевалье.

– В Ватикане?

– Да. Сегодня утром состоится торжественная аудиенция Его Святейшества.

– И вы говорите, что герцог дал вам задание предупредить меня об этом?

– Монсиньор еще изволил добавить, что ждет вас в зале папских аудиенций.

Рагастен вышел, а через несколько минут он уже вошел в Ватикан и направился в салоны приемов.

Там уже ждала толпа придворных; легкий гул приглушенный голосов витал над ней. Взгляды всех были устремлены к парадной двери. Время от времени она открывалась. Чопорный церемониймейстер в одеянии из тяжелого белого сатина, в сопровождении двух герольдов, выступал на несколько шагов, произносил то или иное имя, а один из герольдов громко повторял его. После этого кардинал или офицер, или группа выборных представителей приближались к двери и следовала за церемониймейстером в папский салон.