– Не шути, Чезаре… Я знаю твои привычки, знаю, что таинство брака отвратительно для твоей независимости. С этим я ничего не могу поделать… Однако, если я говорю с тобой о браке, то думаю о вечной консолидации наших сил…

– Слушаю вас, – Чезаре сразу стал внимательным и серьезным.

– Представь себе, Чезаре: мне случается иногда оглянуться на прошлую жизнь и вспомнить всё, что я сделал для славы и могущества нашего рода…

Голос старика отяжелел, лицо помрачнело.

– Тогда, Чезаре, мне кажется, что призраки начинают кружиться вокруг меня!.. Князья, графы, епископы, кардиналы – настоящий адский круг мертвенно-бледных голов, угрожающих мне… Все те, кто пал возле нас – от стали или от яда… Малатеста, Манфреди, Вителли, Сфорца – все они выходят из могил и говорят мне: «Родриго Борджиа! Тот, кто убивает, будет убит! Борджиа, ты погибнешь от яда!!

– Отец!.. Гоните от себя эти ребяческие видения!

– Чезаре! Чезаре! – забормотал понтифик, сжимая руку сына. – У меня ужасное предчувствие: я скоро умру… и умру от яда!.. Молчи!.. Дай мне закончить! То, что я умру, это еще ничего! Но если умрешь ты!

– Разве мне угрожает опасность?

Понтифик бросил на сына, снизу вверх, один из тех взглядов, ставших привычными для него, и понял, что страх уже начал распространяться в мозгах Чезаре.

– Мальчик мой! Ты же представляешь, чего они хотят? Если я останусь один, он оставят меня умирать от старости, потому что я уже выжат… Но ты! Ты!.. Достойный наследник моего могущества! Ты, победитель Романьи! Ты, мечтающий воскресить империю Калигулы и Нерона! Ты, Чезаре, мой сын, желающий этого достичь! А чтобы вернее поразить тебя, они хотят, чтобы я ушел первым…

– Клянусь адом и преисподней! – зарокотал Чезаре. – Да пусть тронут только волосок с вашей головы, отец, я подожгу всю Италию, от мыса Спартивенто до Альп!

– Можно сделать лучше, Чезаре! – продолжал папа, и в черных глазах его появились огоньки удовольствия.

– Говорите… Я готов на все!

– Хорошо, Чезаре… Этот брак… он все устроит.

– Еще надо бы, чтобы я знал…

– Имя той девушки, которая принесет нам в приданое замирение Италии и уверенность в прочности нашего общего могущества? Сейчас скажу тебе: дочь графа Альмы… Беатриче!

– Дочь графа Альмы? – удивился Чезаре.

– Ты ее знаешь?

– Я и не знал, что у графа есть дочь. Только, отец, как вы можете предположить возможность заключения союза между семействами Борджиа и Альма? Вы сказали, что я покорил Романью… Это правда. Но я не смог принудить к капитуляции цитадель Монтефорте, которая отразила шесть приступов и четырнадцатимесячную осаду! Граф Альма, синьор ди Монтефорте, удержался – заносчивый, надменный, символ вечной угрозы…

– А, ты тревожишь раны… Монтефорте стало местом встречи всех недовольных, всех тех, кого мы лишили владений и ограбили. Весьма активный и отважный граф Альма сконцентрировал вокруг себя, в одной связке, рассеянные по Италии ненависть и злобу… Теперь ты видишь, зачем нам надо, чтобы Беатриче стала твоей женой?

– Граф никогда на это не согласится.

– Ты его заставишь.

– Каким образом?

– Предварительно похитишь его дочь.

Чезаре задумался; чело его пересекла глубокая складка; он искал аргументы, как бы избавиться от этой операции, которая ему явно не нравилась. Безумная любовь, с каждым часом расцветавшая в его сердце, не оставляла места для прочих любовных авантюр.

– Надо выступить на Монтефорте, – продолжал папа. – С достаточными силами, овладеть этим последним оплотом, захватить графа, оставить его в твоей милости и тогда предложить ему выдать замуж дочь. Это великолепный ход… Это конец мятежей… это окончательное умиротворение страны… разгром наших обескураженных врагов… Ну, а дочка-то красавица… Разве ты не знаешь?.. Эта Беатриче так прелестна, что могла бы совратить даже понтифика!..