– Скажите, господин Чачу, вы всегда готовы возражать? С таким характером, как у вас, в жизни придется несладко.

– Только когда на моих глазах творится явная несправедливость, – признался Чачу. – Или, по-вашему, несколько сказанных на общеимперском слов отныне является провоцированием конфликта? Уже не говорю, будто один человек может просто так наброситься на шестерых. Тем более, Тик Гуул. Вы же знаете его, господин Герн. Умница, отличник, только отнюдь не драчун.

– Не драчун. Тем удивительнее происшедшее. Вы ведь тоже были на довольно хорошем счету до этой безобразной драки. Что и кому вы хотели доказать, господин Чачу?

– Только то, что никому не позволено творить беспредел.

Профессор вздохнул:

– Запомните, господин Чачу. Насилие может породить только ответное насилие. Надо уметь относиться к людям с пониманием. Мы на хонтийской земле, а не в Метрополии и должны вести себя так, чтобы местное население полюбило нас и простило за все прошлые прегрешения. А вы…

У Бата возникло впечатление, будто они с профессором беседуют на разных языках. Он мыслил не в тех категориях, и не чувствовал за собой вины за прошлое. В котором, кстати, не жил. А еще – всегда считал все земли исконно имперскими, вне зависимости от того, когда и при каких обстоятельствах они вошли в единое государство.

Сверху не было видно никаких границ. Почему же они должны быть внизу? Только оттого, что кто-то вдруг решил помутить воду, чтобы на волне мути подняться повыше? А для этого старательно обрабатывает молодежь, благо поводов для глобального недовольства достаточно, и надо лишь направить гнев в нужное русло.

– Когда прийти за документами, господин профессор?

– Вы не желаете принести публичное извинение? Мне намекнули, что было бы весьма желательно, если бы зачинщики драки покаялись в прессе.

– Мне не за что извиняться. Не знаю, что порождает насилие, но бессилие лишь заставляет противника вести себя еще наглее.

– Жаль. Я думал, вы более рассудительный молодой человек. А оказалось…

Вроде вежливо сказал, но словно подразумевалось: что взять с сына мясника?

– Там это… В кассе сказали: на ближайшие две недели никаких билетов нет. Такого столпотворения никто не помнит. Это… Очереди – на всю привокзальную площадь. Такое впечатление, все готовы бежать отсюда сломя голову. Даже бросив все нажитое.

В отличие от большинства участников драки, Рин легко отделался, успев оформить отпуск по семейным обстоятельствам. Благо Морану-старший был человеком очень состоятельным, и потому с его отпрыском считались. Не в пример детям менее богатых родителей.

– Не мудрено. Такое впечатление, что Неизвестные Отцы просто плюнули на нас, и скоро тут земля начнет гореть под ногами, – Чачу едва удержался, чтобы не плюнуть самому. – Надо было взять билеты хоть до Харрака. Оттуда как-нибудь выберемся.

– До Харрака тоже билетов нет. Вообще до Метрополии. Это… Дополнительные поезда вводить не собираются.

– Массаракш! – невольно выругался Бат.

Он специально посылал на вокзал именно Рина. Тот был самым пробивным из компании, и если была возможность достать что-либо, доставал всегда, а новости ему становились известны пораньше пронырливых репортеров. Так что если уж Рин не смог, дело явно плохо. Да и принесенные им новости…

– Тут это… Не то слово! – Морану мотнул головой. – Хоть поезжай своим ходом.

В отличие от остальных студентов, у него даже машина имелась. Не слишком новая и роскошная, привлекать к себе внимание Рин не любил, но все же…

– Между прочим, мысль, – одобрительно кивнул Чачу. – Сколько тут ехать? За полдня доберемся. А в Метрополии уж каждый в свою сторону. Слушай, действительно, зачем ждать? Нас – девять человек. Четверых увозишь завтра, заправляешься, возвращаешься обратно, и – прощай Хонти!