Меченый демонстративно щелкнул предохранителем. Проводник даже внимания не обратил на угрожающий жест.

– Единственное – могу отдать кое-какими припасами. Тут неподалеку склад имеется. Консервы всякие, оружие, саперный инструмент. Насколько понимаю, лопата в хозяйстве всегда пригодится. Можете взять всего, сколько унесете. Идет?

– Склад, говоришь?

– Так в укрепрайоне их полно. Надо лишь знать, где.

– Лады. Веди к складу. Но если обманешь… – хлопок ладонью по карабину.

У Шляпника тоже виднелась на поясе кобура. Однако он даже не пытался дотянуться до пистолета.

– Зачем обманывать? Вы ведь меня ославите… Только предупреждаю в последний раз: не будете слушаться, никуда не дойдете.

Вид повисших на деревьях внутренностей подтверждал слова проводника.

– Куда идти-то?

Шляпник задумался на несколько мгновений, припоминая маршрут.

– Туда.

Там их и встретил пулемет. Шедших впереди Худого и Деда пули прошили сразу. Те даже охнуть не успели, просто повалились рядышком на мох. Замешкавшийся Фермер присоединился к убитым спустя несколько мгновений. Лишь Меченый что-то крикнул, рванул в сторону, но пули и тут оказались быстрее.

– Вот и все, – холодно произнес Шляпник Книжнику.

Тот шел рядом с проводником, позади всех, и теперь застыл на краю роковой поляны.

– Господин! Вы же их…

– Разве я? В лесу хватает сюрпризов. Этот – один из них. Кстати, о репутации. Вот грозились мою испортить, а говорить о том оказалось некому. И для всех в большом мире ваша группа благополучно перебралась за Голубую Змею. Думаешь, кто-нибудь проверять будет? Для того через здешние дебри пройти надо.

– Но я… – Книжник растерянно смотрел на проводника.

– Вот именно. Ты тоже лишний. Уж прости меня. Все равно ты там не приживешься. В утешение могу приоткрыть тебе небольшую тайну. Никаких хороших земель ни по эту, ни по другую сторону Голубой Змеи нет. Радиоактивно тут все кругом. Разве что, вообще далеко. Тут помереть даже легче.

Книжник зачем-то поправил очки. На лице его, кроме растерянности, не было ничего.

– Ну, что стоишь? – Шляпник расстегнул кобуру. – А ну пошел!

И даже подтолкнул спутника поближе к роковой черте…

Все случилось чересчур неожиданно: рванули к ближайшей подворотне и наткнулись на двоих парней в полувоенной одежде. Оба с автоматами, у одного кроме того пистолетная кобура на поясе, у другого за плечом виднеется труба снаряженного гранатомета.

– Кто такие? – пролаял на хонтийском владелец кобуры.

– Свои, – отозвался на том же языке Чачу.

Главное ведь: никуда не скрыться. Расстояние – рукой не достать, а от пуль не увернуться.

– Свои, говоришь? А почему с вещами? Что вообще тут делаете?

– Ищем, под чье командование поступить, – хорошо хоть, языком Бат владел. Говорил без акцента, лишь приходилось сожалеть о небольшом словарном запасе. – Желаем принести пользу родине. Вот документ.

И шагнул поближе к парочке ополченцев.

Было неприятно и, что скрывать, страшно. Просто другого выхода не оставалось. Иначе положат всех здесь же. А так – хоть какой-то шанс.

Тот, с кобурой, протянул руку за извлеченной Батом студенческой карточкой. Бдительность его ослабла. Чачу резко рубанул хонтийца ребром ладони по горлу и без перехода крутанулся, ударив второго ногой.

Удар был менее удачным, но не ожидавший его автоматчик упал. В следующий момент Чачу уже оседлал его, сдавил ногами руки противника, выхватил нож и несколько раз погрузил куда-то между ребер. Краем глаза заметил, что Турс уже возится со вторым, кажется, тоже размахивает чем-то.

Вытереть лезвие об одежду убитого. Или еще живого? Никаких добрых чувств к хонтийцам Чачу сейчас не испытывал. В крови бушевал адреналин, и свершившееся воспринималось как закономерное возмездие. Теперь подхватить автомат. Хорошо хоть, успел еще в школе пройти первоначальный курс воинского обучения. Отбушевавшая война заставила пересмотреть школьные программы и ввести в них кое-какой общеармейский минимум.