Долл снова усмехнулась. Она уже не держалась так настороженно, как раньше.

Грейси болтала бы с ней и дальше, и еще чему-нибудь научилась бы, но, выказывая свою неопытность, она могла вызвать у новой знакомой сомнение: а почему это у Шарлотты такая неопытная и ничего не знающая служанка?

– Да, я попомню ваш совет, – сказала Грейси с апломбом, – если наши жемчуга потускнеют или выцветут.

Она извинилась и ушла. Однако вскоре ей стало скучно, и так как заняться было нечем, девушка решила исследовать остальную часть помещения для слуг. В прачечной она увидела хихикающих горничных – они отдыхали после тяжкого утреннего труда с горячими влажными простынями и полотенцами. Одна из них гладила. Другие, как узнала мисс Фиппс, относили уголь для каминов в туалетных комнатах, чтобы разжечь огонь и дамам было бы не холодно переодеваться к обеду.

Грейси увидела, как Телман, насупившись, идет через двор. Ей стало его жалко. Он был не в своей тарелке и явно не знал, как ему управляться со всеми своими новыми обязанностями. И, конечно, другие, натасканные в своем деле камердинеры просто обязательно все это заметят! Да, она должна немножко ему помочь. Сейчас полицейский был похож на избалованного ребенка, который вот-вот закатит скандал. Ухаживая за детьми Шарлотты, уже миновавшими трехлетний трудный возраст, девушка помнила, что они всегда капризничали, когда считали, что на них не обращают внимание или они не нужны.

– Начинаете осваиваться, мистер Телман? – жизнерадостно спросила Грейси, подойдя к поддельному камердинеру. – А я в первый раз в таком большом доме нахожусь, и мне даже выскочить некогда.

– Ну а мне приходится, – огрызнулся инспектор с кислым выражением лица. – Если у нас что-нибудь стрясется, они не поблагодарят меня за то, что я чистил сапоги и носил уголь!

– Но вам не надо растапливать камин, – поспешно сказала девушка. – Вы слуга с верхней половины, а не с нижней. Вы же в первой десятке, так что не позволяйте никому над вами верховодить!

Телману стало так противно, что даже лицо у него перекосилось.

– Первая десятка! Не смеши меня. Если приходится исполнять приказы других, значит, ты – слуга, и дело с концом.

– Как бы не так! – негодующе возразила Грейси. – Это все равно что констебль говорит, будто суперинтендант, который умный и дело свое знает; все равно что простой смотритель с фонарем – ходит и понимать ничего не понимает, священника от грабителя не отличит, разве только кто закричит: «Держи вора!»

– Но ведь и ты, как позовут, так и бежишь.

– А вы разве нет?

Инспектор стал было возражать, но, встретив искренний, честный взгляд служанки, решил не продолжать эту тему.

– А если вы не знаете, что и как вам надо делать, так я вам покажу, – пообещала девушка великодушно. – У вас не должно быть такого вида, будто вы своего дела не знаете. Я вам покажу, как надо чистить сюртук для джентльмена и как выводить пятна. Вы знаете, как сводить жирные пятна? Надо взять горячий утюг и толстую оберточную бумагу, но утюг не должен палить. Сначала попробуйте его на листке белой бумаги, и если она не потемнеет, значит, все в порядке. Если пятно сойдет не все, на чистую тряпочку налейте винного спирта и потрите. Ну а если и это не поможет, приходите и у меня спросите. Пусть только другие слуги не видят, что вы вроде как не знаете. Я для вас все устрою.

По лицу мужчины Грейси видела, что все это ему совершенно не нравится, но что он все-таки оценил по достоинству уместность ее замечаний.

– Спасибо, – процедил инспектор сквозь зубы, после чего повернулся и ушел в дом, не оглядываясь.