– Я не спал, – говорит Котька.

– Значит, спал, – говорю, – раз не видел.

– Ты сам спал, – говорит Котька.

– Я-то спал, – говорю, – но ты тоже спал. Только я спал в кровати, а ты – под столом. Лучше бы ты уж спал в кровати.

– Я не спал, – говорит Котька.

– Почему же тогда ты его не видел?

– Его не было, – говорит Котька.

– Ты просто спал, – говорю, – вот и все!

На этом наш спор закончился.

Он обиделся и ушел. И хотя он на меня обиделся, все равно я думал, что он там спал и не видел Нового года с подарками.

Вот так я себе представлял Новый год, когда был совсем еще маленький.

Конечно, вы удивитесь. Потому что я мальчик… Но не в этом дело. Дело в том, что я вязать умею. Меня бабушка научила. Я сам себе шапочку для катка связал.

Так вот. Надо мной все смеяться стали:

– Эх ты, девчонка! Это только девчонки вяжут! А мальчишки не вяжут! Эх ты!..

Очень мне неприятно было. Кому приятно, когда тебя дразнят. Я пробовал даже отказываться. Уверял, что не умею вязать. Ну чуть не плачу! Но Шурик видел, как я вязал. Он ко мне приходил и видел. Он мне говорит:

– Не ври! Я видел!

Стали меня звать вязальщиком.

– Вон вязальщик пришел!.. Эй, вязальщик! Вязальщик пришел!..

Представляете, какой ужас?!

Но я вязать продолжал. Все равно ведь дразнят! Лучше уж продолжать вязать. И бабушка говорит:

– Ты вяжи, вяжи, а то тебя зазря дразнят.

Связал я себе свитер. Такой желтый свитер с полосками. Полоски зеленые. Очень красиво. Правда, бабушка помогла. Но в основном я все сам связал.

Прихожу в этом свитере в класс.

Ребята увидели свитер. И не дразнят. А только смотрят.

Потом Шурик вдруг говорит:

– Вот это свитер!..

И Мишка тоже:

– Вот это свитер!..

Я не выдержал, говорю:

– Сам связал!

– Да ну? – удивились ребята.

– Уж что-что, – говорю, – а вязать я умею.

Смотрят ребята на свитер. Нравится им свитер.

Никто уж не дразнит, конечно. Чего уж тут дразнить. Вязальщиком быть совсем не плохо. Это всем стало ясно.

Я жду окончания урока. Смотрю со двора в окно класса. Мой папа стоит у доски, что-то пишет.

Я вижу весь класс. Вон сидит толстый мальчишка. Я вижу, как он лезет в парту, берет булку и сует в рот. Правда, булка не очень большая, но как мог он ее запихать всю в рот? Это очень меня удивило. Он даже не смотрит на папу. Он смотрит куда-то в сторону и все жует и жует.

Вон рыжий стучит крышкой парты. Он стучит не так чтобы сильно, но я слышу стук…

Вон скорчил рожу мальчишка, потом вдруг запел. Поет он не очень громко, но я слышу, как он поет:

А папа стоит к ним спиной. На доске что-то пишет. Он не слышит, наверное, ни стука, ни песни, не видит, как толстый ест булку…

Мальчишка поет все громче:

Вот папа кончил писать. Он повернулся к классу. Убрал со лба волосы. Положил мел.

Стук и пение прекратились.

Только толстый мальчишка жует. Он не может сжевать свою булку. Еще бы! Правда, булка не очень большая, но сразу ее не сжуешь.

– Вы поняли? – говорит папа.

– Поняли! – кричит толстяк. Он почти что сжевал свою булку.

Я не думаю, чтобы он понял. Он ведь ничего не слышал. Он совсем не смотрел на доску.

– Все списали? – говорит папа.

– Все! – кричит толстый мальчишка. Хотя он ничего не списал. Я же видел.

– Запишите задание на дом.

Папа диктует задание. Но записывают не все.

Я же вижу, кто записывает, а кто не записывает.

Я отхожу от окна. Мне не хочется, чтоб меня папа увидел. Не знаю сам почему.

Сейчас будет звонок, папа выйдет.

Я жду папу возле дверей. Я часто сюда прихожу. Жду здесь папу. И мы с ним идем домой. Правда, дом наш напротив школы. Но что ж из этого? Так веселей мне и папе.