– Барашек, отряхнись!

И, видя, что из него посыпались дукаты, стала думать, как бы кума обмануть. И решила она сапожника напоить, чтобы он остался на ночь, а на следующее утро дать ему другого барашка из своего стада, похожего на волшебного; и все у кумы получилось, как она хотела. Утром взял сапожник барашка на плечи и поспешил теперь прямо домой к жене и детям; они плакали от голода, а он им бросил несколько дукатов, чтобы жена устроила хороший обед. Жена не могла надивиться, откуда ее старик набрал столько денег, но спросить боялась. После обеда поставил сапожник барашка на стол, позвал детей, чтобы они порадовались вместе с ним, когда покатятся дукаты, и крикнул:

– Барашек, отряхнись!

Но барашек стоял, как деревянный, и головой даже не пошевелил. Сытые дети стали смеяться, а жена решила, что муж сошел с ума. Сапожник, разгневанный из-за того, что не исполнилась его воля, еще раз повторил слова старого пастуха, но напрасно, и сбросил барашка со стола. Пока хватало дукатов, было хорошо, но когда запас подошел к концу, стала жена ругать мужа, что тот ничего не делает, не заботится о домашней скотине. Сапожнику ничего не оставалось, как снова взять палку в руки и идти искать старого пастуха. Хоть и знал он хорошо, что тот его добром не встретит, но что было делать? Старый пастух все же снова сжалился над убогой семьей и дал сапожнику скатерть, которая на каждый приказ «Скатерть, накройся!» сама расстилалась, и появлялись на ней самые лучшие яства и напитки; но при этом строго-настрого запретил сапожнику останавливаться у кумы. Сапожник был очень рад подарку, поблагодарил старика и пошел домой. Отойдя немного, сел он на землю и велел скатерти расстелиться – не из любопытства, а из-за голода, от которого у него уже в животе урчало. Когда, наевшись, шел он мимо пивной, старая кума уже ждала его у дверей и настойчиво просила, чтобы не проходил он мимо ее дома, и прибавила старую пословицу: «Кто в пивную не зайдет, ногу у того сведет».

Сапожник долго думал, но наконец вошел внутрь, а куме дал спрятать скатерть, говоря:

– Но только, милая кумушка, не говори: «Скатерть, накройся!»

Кума была хитрая и наливала ему горилку бесплатно, кум пил стаканчик за стаканчиком, пока у него в голове не потемнело. Потом сделала кума со скатертью то же, что и раньше с барашком. Прибежал сапожник со скатертью домой к жене и детям, бросил скатерть на стол и крикнул:

– Скатерть, накройся!

Но скатерть и не пошевелилась, и сапожник принялся в отчаянии проклинать подлую куму. После этого снова он возвратился к старому пастуху и на коленях просил его простить за то, что опять не послушался предупреждения, умолял сжалиться над ним и последний раз ему помочь. Старик долго колебался, но в конце концов дал ему окованную серебром и выложенную драгоценными каменьями палицу и велел ему на этот раз остановиться у кумы, не забывая слова: «Обух, шевелись!»

Сапожник обрадовался, сто раз поблагодарил старика и поспешил как можно скорее домой к жене и детям, но когда отошел немного, захотелось ему посмотреть, что может эта палица. И сказал он:

– Обух, шевелись!

В тот же момент выросли перед ним два огромных парня и начали его молотить. Охваченный страхом сапожник не знал, как приказать, чтобы они перестали его бить, но в конце концов, когда уже ему сильно наваляли, опомнился и закричал:

– Обух, хватит!

И тут же парни исчезли, и стояла перед ним палица.

– Хорошо же, хорошо же! – сказал сапожник, вставая с земли. – Тут ты мне поможешь вернуть прежние подарки старого пастуха!