Лика хотела уйти, но уж больно любопытно было узнать, что за порок у безупречного Киреева. Наверное, каждый в его присутствии ощущал себя недостаточно хорошим, успешным, сознательным гражданином. Кроме капитана, разумеется.

Дверь внезапно для Лики отъехала в сторону, и она нос к носу столкнулась с выходящим старпомом. Тот окинул её подозрительным взглядом, но пропустил внутрь и лишь затем спокойно вышел, не говоря ни слова. Девушка чувствовала как пылают её уши и щёки.

Лике было стыдно и неловко. Почему не ушла, что Тимофей теперь про неё подумает? Что Леснова подслушивает под дверьми, и так понятно! А не всё ли ей равно?

Лицо нестерпимо горело, будто Лика простояла весь день у духового шкафа.

— Проходите!

— Простите меня, Костя. Я, правда, не хотела подслушивать, — лепетала девушка, вперив взгляд в стену. Она ощущала себя вором, застигнутым на месте преступления некстати вернувшимися хозяевами.

— Всё в порядке, Лика! Проходите, рад, что вы прервали эту ...дискуссию.

Лика подняла глаза на доктора Суровина: тот улыбнулся и весело подмигнул ей.

— Не думайте, что вы услышали какой-то секрет. Человек так устроен, что оказавшись запертым в тесном пространстве, норовит покусать ближних.

Лика слабо улыбнулась в ответ и приступила к работе. Непринуждённый разговор с доктором в этот день не получился. Константин был рассеян, шутки его повторялись.

Лика с удивлением смотрела на него и молчала. Временами он напоминал ей клоуна с нарисованной улыбкой.

— Извините, я пойду, голова разболелась, — сказала девушка, как только покончила с запланированным объёмом работы на сегодня.

— Как угодно, — сухо произнёс Константин и посмотрел на неё долгим взглядом.

Она торопливо попрощалась и свободно вздохнула только когда вернулась к себе.

***

— Кто просил за мной следить? — хладнокровный Киреев нависал над беспомощной Ликой, больно сжимая ей руку. Минутой ранее девушка попыталась было оскорбиться и пройти мимо, но вырваться не удалось.

Чёрные глаза Тимофея холодно поблёскивали как те безжалостные звёзды, за которыми она так любила наблюдать через Купол. Рука заныла.

— Отпустите меня!

— И не подумаю! У меня слишком многое на кону. И если проговоритесь вы или тот, кто вас послал, это мой последний полёт, а я этого не допущу, уж простите.

Киреев увлёк Лику за собой по коридору, придерживая за локоть. Со стороны, наверняка, выглядело, будто они куда-то торопятся. Только смотреть оказалось некому: коридоры как обычно были безлюдны.

Сопротивляться было бесполезно, кричать глупо: ей никто не поверит, а на всякий случай снова сделают пленницей собственной комнаты. Лика решила воззвать к разуму старпома и попытаться договориться:

— Куда вы меня ведёте?

— В малый зал. Там сейчас никого не должно быть. Мы просто поговорим. Вы мне скажете, кто вас послал, и мирно разойдёмся.

Лика вся внутренне сжалась, но решила этого не показывать. Пусть старпом думает, что ей плевать на его странное поведение. Лике не было страшно, скорее она испытывала гадливость, будто вляпалась во что-то по недоразумению. Как тогда, в шестнадцать.

Те несколько минут, что они шли, девушка всё прикидывала, в чём дело. Что-то важное, значит, скрывает помощник капитана, и он уверен, что Лика в курсе дела.

Малый зал, где несколькими днями раньше состоялась досадное знакомство с капитаном, у Анжелики теперь ассоциировался с тягостными беседами. Да что там неприятными - унизительными! Лика решила: чтобы там не говорил Киреев, лучше молчать, чем опускаться до унизительных объяснений и оправданий. Этот этап в её жизни уже пройден. Не помогло тогда - не поможет и теперь.