Забираю Стасю, и мы идём к следующему перекрёстку. Падший нас больше не преследует. Переходим через дорогу. Подруга звонит Захару и договаривается, чтобы он забрал нас из города.

Шолоховы довозят меня до дома Зориных и уезжают к себе.

Вхожу в гостиную. Татьяна Николаевна тихо беседует с домработницей. Отпускает её и идёт ко мне.

— Сашенька, я совсем забыла тебе сказать. У нас в субботу будут гости, — как-то озадаченно говорит она, будто и не рада совсем. — Посидишь с нами за столом?

— Да, конечно, — киваю ей.

Как я могу отказать маме Клима в такой ерундовой просьбе?

15. Глава 15

Клим

Меня опять рвёт на части от всей абсурдности ситуации. На хрен не нужен этот ужин. Зачем? Цирк, мать его, какой-то! Недостаточно стало того, что в начале отношений с Варей я приехал и представился? Адекватно же. Чтобы не было вопросов у родителей о том, с кем она пропадает и почему может задерживаться. Пока она со мной, я за неё отвечаю. Всё остальное лишнее.

И тренировка из обычной превращается в злую, интенсивную. По вискам и спине течёт пот. Майка вся мокрая уже. Стягиваю, вытираю ей лицо и бросаю на пол, продолжая двигаться вокруг боксёрского мешка.

— Зорин, упал, отжался с хлопками тридцать раз, — неожиданно командует тренер.

Оглядываюсь, стоит совсем рядом, выжидающе смотрит. Выполняю, поднимаюсь.

— Десять кругов по залу и ещё тридцать отжиманий, — следующая команда.

Не спорю. В этом зале он царь, бог и наш папка. Загоняет меня ещё на один круг. Пацаны уже закончили, а я всё отжимаюсь. Руки дрожат. Не упасть бы сейчас мордой в пол после хлопка. Расправив ладони, опускаюсь на них и поднимаюсь во весь рост.

— Ты нестабилен, Клим. Что мне с этим делать? — засунув руки в карманы шорт, спрашивает Терехов.

— Почему нестабилен? Я же не лажаю.

— Помнишь, несколько дней назад у нас с тобой уже был разговор на эту тему. Твои эмоции сейчас похожи на качели. Ты часто уходишь в агрессию, пытаясь их перемолоть. Делаешь ошибки и даже не замечаешь этого. У нас впереди много важных мероприятий. Как я заявлю бойца в таком состоянии, м?

— Юрий Германович, всё нормально будет, я обещаю.

— В раздевалку все! Чего встали? — рявкает он на парней. Меня это явно не касается. Мы стоим и ждём, когда зал опустеет. — Пошли присядем, — кивает мне на скамейку.

Снимаю перчатки. Уставшим мешком плюхаюсь на скамейку и облокачиваюсь спиной на прохладную стену. Закрываю глаза. Внутри всё дрожит. Сильно перегрузил мышцы, завтра будут болеть. Дышу глубже, наполняя раскалённые лёгкие кислородом.

— Ты мне сейчас ничего не говори. Просто послушай, — просит тренер. — Между азартом и влюблённостью в вашем возрасте и с вашим образом жизни очень тонкая грань. С детства вас учили побеждать, меня тоже учили. Это накладывается и на повседневность, хотим мы того или нет. Мы упрямы в отношениях, даже если ошибаемся. Посмотри на Тайсона, на Матвея. Но упрямство и азарт и упрямство и влюбленность — это два разных коктейля. Один тебя наполняет, другой сначала разжигает, а потом начинает нещадно палить всё внутри. В пепел. Знакомо?

— Угу, — киваю, не открывая глаз.

— А теперь добавь сюда не того человека. Не твоего. Это не значит, что он или она плохой сам по себе. Это значит ровно то, что я сказал. Просто человек не твой, а ты — не его. Ты любишь свободу, Клим. Твоя девочка это не принимает. Прости, я не мог не заметить, когда вы пересекались в зале после боёв. И ты её не любишь, у тебя в глазах горит именно азарт, который давно перерос из хорошего дополнительного мотиватора в разрушающий. Вы с ней вдвоём играете в очень опасную игру. Если однажды ты сорвёшься просто на ком-то на улице, потому что она взвинтит тебе нервы, ты сядешь, Клим. Тогда не будет ничего. Ни спортивной карьеры, ни мировых титулов, ни свободы. Стоит оно того?