– Помогает! – радостно шепнул Гудмунд. – Но честно, в чем вообще трагедия? Он не умер, ту сволочь поймали, Оуэн – чудесный пацан.

– На нем отразилось, – объяснил Сет. – Неврологические проблемы. Он в раздрае.

– И что, по четырехлетке действительно видно? Что до этого он был такой, а после не такой?

– Да, – кивнул Сет. – Видно.

– И ты это знаешь наверняка, потому что?..

– Брось, Гудмунд. Не надо пытаться все исправить. Я просто рассказываю, ладно? И все. Просто выговариваюсь.

В наступившей тишине Сет слышал только, как Гудмунд дышит ему в ухо, явно что-то обдумывая, просчитывая.

– Значит, ты больше никому никогда не рассказывал?

– Нет. Кому я мог рассказать?

Гудмунд крепче прижимает его к себе в знак важности момента.

– Ничего ведь не изменить, – говорит Сет. – Но ты представь, что рядом с тобой вечно ходит какая-то тень. И все знают, что она есть, однако никто не скажет ни единого слова, пока она не превратится в пятого члена семьи, ради которого остальным приходится потесниться. И даже если ты заведешь о ней речь, все просто притворятся, будто не понимают, о чем ты.

– Родичи в прошлом году обнаружили порнуху не той ориентации на моем планшете, – признается Гудмунд. – Угадай, сколько раз с тех пор эта тема поднималась в разговорах?

Сет оборачивается к нему:

– Яне знал. Наверное, крику было?

– Было бы. Но это ведь ничего страшного, просто переходный возраст. Перерастет, а пока будем ходить в церковь почаще и старательно делать вид, что ничего не случилось.

– А что я у тебя все время ночую, их не смущает?

– Не-а, – ухмыльнулся Гудмунд. – Им кажется, что ты на меня положительно влияешь. Зря я, что ли, приукрашиваю твои спортивные достижения?

Сет рассмеялся.

– Значит, у нас обоих замороченные родичи, притворяющиеся слепыми, – подытожил Гудмунд. – Хотя твои, признаю, чуть хуже.

– Это не хорошо и не плохо. Просто так сложилось.

– От этого «так сложилось» ты плачешь, Сетти, – мягко проговорил Гудмунд. – И это уже совсем нехорошо. – Он снова сжал Сета в объятиях. – Для меня, во всяком случае.

Сет промолчал, боясь, что голос дрогнет.

– По крайней мере, – радостно заявил Гудмунд, выдержав паузу, – иначе вы не переехали бы из Англии сюда. А если бы вы не переехали, я никогда не узнал бы об ЭТОМ.

– Хватит тянуть, – со смехом попросил Сет. – Ты же знаешь, что такое крайняя плоть.

– В теории, – кивнул Гудмунд. – Как подумаю, что у меня она была и кому-то хватило наглости взять и оттяпать ее без спросу…

– Прекрати, – велел Сет, снова со смехом шлепая Гудмунда по руке.

– Точно?

Обхватив Сета снизу, Гудмунд притянул его к себе целиком и уткнулся носом в затылок.

– Подожди! – прошептал вдруг Сет.

Гудмунд замер:

– Что такое?

– Вот это.

– Что именно? – не шевелясь, уточнил Гудмунд.

Но как ему объяснить? Что именно?

Вот это – объятия Гудмунда, руки, которые ласково и надежно тебя держат и никуда не отпустят. Объятия, до которых сейчас, кажется, сжалась вся вселенная.

Вот это. И все.

– Да, ты большая загадка, – прошептал Гудмунд.

Сет почувствовал, что Гудмунд тянется куда-то рядом с кроватью, и, обернувшись, увидел занесенный над ними двумя телефон.

– Мы же договорились, – начал Сет, – никаких фотографий моего…

– Я не за этим, – успокоил Гудмунд и нажал кнопку. На экране появился портретный снимок по плечи – двое парней на одной кровати. – Это для меня, только для меня.

Перегнувшись, он поцеловал Сета в губы и щелкнул камерой телефона еще раз.

А потом отложил телефон, притянул Сета еще ближе и поцеловал снова.

Сет открывает глаза на кушетке. Тяжесть на сердце такая, что не вздохнуть.