– Офиге-еть, – протянул Тони. Он приподнялся на локтях, поморщившись от боли, и осмотрелся вокруг. – Да здесь целый муравейник людей.

– И когда это все успели организовать? – присвистнул Михаил.

– Мы привыкли к катастрофам, поэтому знаем, что делать, – объяснил Кацуро. Обернувшись вполоборота, он посмотрел на друзей. – Как только волна отступила, власти сразу стали обустраивать такие лагеря. Где-то же надо размещать людей.

В вертолете Михаил думал, что самое страшное уже позади. Ведь они с Тони умудрились выжить в этой передряге. Но, оказавшись в этом спортивном комплексе, он вдруг понял: все только начинается…

Здесь, как и в фойе, не было слышно ни криков, ни плача, но, несмотря на это, из-за большого количества людей в зале стоял шум. Среди кроватей сновали медицинские сотрудники в белых халатах, их лица наполовину закрывали маски. Не было суеты, не было хаоса, каждая медсестра и врач прекрасно знали, что делать, и от этого сходство с муравейником только усиливалось. Все звуки, витавшие вокруг, словно призраки, не только не избавляли от страха того, кто впервые оказался в подобной ситуации, а наоборот, только добавляли нервной напряженности.

– Нам туда. – Кацуро кивнул в дальний конец зала, где у дверей, ведущих в соседнее помещение, стоял Котаро с коллегой, одетым, как и весь медицинский персонал, в белый халат и маску. – Госпиталь там.

– Госпиталь? – удивился Тони и, озираясь вокруг, спросил: – А это что?

– В этом зале находятся эвакуированные и легкораненые, – объяснил Кацуро. – А нам нужно отделение для тяжелых.

Услышав эти слова, Тони резко поднялся на локтях и, обернувшись через плечо, посмотрел Кацуро в спину.

– Вы хотите сказать, что я… – Болезненная гримаса, исказившая его лицо, не дала договорить. Тони вновь рухнул на носилки. Михаилу пришлось приложить немало усилий, чтобы не выронить их.

– Тони-сан, я не видел вашего ранения. Но так считает господин Нисимуро, – ответил Кацуро.

– Вот видишь, русский, а ты говорил, что у меня царапина, – ухмыльнулся Тони, бросив на него взгляд из-под сдвинутых бровей. – Будь это так, меня бы выгнали отсюда.

– Тони, я же сказал тебе, я – не доктор, – напомнил Михаил.

– Я сразу понял, что со мной что-то не то, как только нащупал дыру в боку, – сказал Тони. – Не понимаю, обо что я мог так пораниться. – Он покачал головой.

Михаил подумал, раз они уже в больнице, нет смысла и дальше скрывать от друга правду.

– Что-то пробило дверь машины, – ответил он. – Скорее всего, это «что-то» зацепило твой бок.

– И что же это было? – Тони нахмурился.

– К сожалению, я не видел. – Михаил пожал плечами. – Я могу только предположить, что это произошло в тот момент, когда «Хонду» кинуло на корабль.

– Какой же я идиот! Ну какой же я идиот! – отчаянно воскликнул Тони, заставив Кацуро обернуться. – И зачем я предложил тебе поехать на Мацусиму? Будь она неладна! – В сердцах воскликнул он.

– Тони, да успокойся ты! – Михаил был вынужден прикрикнуть на него. – Мы уже не на крыше, мы в больнице, здесь тебе не дадут умереть.

У Михаила сердце сжалось от жалости, когда он увидел, как Тони прижал ладони к глазам, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы.

– Американец, все будет хорошо, вот увидишь, – попытался подбодрить Михаил, и в этот момент его взгляд упал на японку, укутанную теплой шалью.

Она сидела на кровати, покачиваясь вперед-назад и отрешенно глядя в одну точку. На ее смуглом лице застыло выражение отчаяния и полной безысходности. Прижимая к груди розового слоника, женщина что-то тихо бормотала. Когда парни проходили мимо, Михаил расслышал, как она то и дело произносила: «Минами… Минами…» Со стороны она выглядела так, словно у нее помутился рассудок. Наверняка эта игрушка принадлежала ее ребенку, а что с ним случилось, оставалось только догадываться. Глядя на нее, Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок, и поймал себя на мысли: будь на ее месте другая, наверняка билась бы в истерике. Но она страдала тихо.