– Не давали! – воскликнула я и потянулась за ручкой и листком.

– Ира! – предупреждающе рыкнул Макс. Но я его не слушала, черкнув свой номер телефона, вырвалась из его цепких лапищ и потопала к Лере.

– Позвони мне, – кокетливо произнесла я. – Думаю, можно попробовать.

И пошла. За спиной была гробовая тишина. И лишь когда я закрыла за собой двери, что-то грохнуло. И хоть ушла я эффектно, даже коварное желание удовлетворила, а все равно на душе стало паршиво. И обидно безумно. И чего я добилась? И на что вообще надеялась? Что он побежит за мной? Не побежал.

Домой дошла, едва сдерживая слезы и коря себя за глупость. Если вот сейчас Макс от меня откажется, то как я теперь вообще жить без него буду?

– Иринка! – воскликнула бабуля, когда я вошла на кухню и, уронив голову на стол, разрыдалась. – Ну ты чего, доченька?

– Поссорили-и-и-ись, – завывая, изложила я.

Рассказала и про противную дочку мэра, и про предложение сестры Максима, и про то, что я на него почти согласилась. А потом подытожила все одним выводом:

– Я такая глупая-а-а!

– Ой, будет тебе, – протянула бабушка. – Где ты видала умных влюбленных девиц, а?

Бабушка всегда знала, как меня приободрить. Вот и сейчас, поставив мне под нос горяченькие голубцы, села рядом, поглаживая по голове.

– А сметану-то принесла?

– Не. Забыла в бутике.

– Возвращаться не думай! – строго заявила она. – Сам принесет.

– Не принесет, – хлюпнула носом. – Она меня теперь вообще бросит.

– Эх, Иринка. – Бабушка горестно вздохнула и покачала головой. – Взрослеть тебе пора. И умнеть. Чую я, что Максим тебе хорошей парой будет. А раз так, то не думаешь же ты, что только в мире да порядке вам жить? Будут и плохие дни, и ссоры, и капризы твои или его. Но в отношениях что важно? Не редко ссориться, а качественно мириться. Надо прощать, не держать обиды за душой и любить с каждым днем еще сильнее. Вот дедушка твой покойный каким вспыльчивым был. Мог по три раза на день мне скандалы закатывать, но вечером перед сном прижимал, обнимал, просил прощения и благодарил, что терплю его характер. Говорил, что я золотая.

– Так и есть, – с улыбкой произнесла я. Дедушки семь лет как не было с нами, но не прошло и дня, чтобы бабуля о нем не вспоминала. – Он очень любил тебя.

– А я его. А любить, Ира, значит прощать. Верить. Вдохновлять. Поддерживать во всем.

– Ну, ба, знаешь ли, – возмутилась я. – Он с какой-то мымрой на свидание идет, а я его поддержать должна? Иди, Максимка, хорошо там тебе время провести, да?

– Не-е-ет! – протянула бабуля. – Ты с ним пойди.

Вот такая идея, честно говоря, мне в голову даже не пришла.

– Это же гениально! – воскликнула я, правда, с долей сарказма. Просто представить себе что-то подобное вообще никак не могла. – А целовать на прощание он тоже нас по очереди будет?

Бабушка хотела что-то ответить, но в дверь позвонили. Я застыла, а вот она победно улыбнулась и кивнула.

– Иди, открывай.

– Не. Иди ты.

– Ира!

Иногда, для разнообразия, вместо «глухоты» она применяет такой тон, что ослушаться просто невозможно. Вот и сейчас я, утерев слезы, потопала к двери. В зеркало даже смотреться не стала для сохранения нервов. Открыла, а там сметана. И Макс за ней.

– Голубцами еще с лестницы пах… Ты что, плакала?

Он с какой-то опаской подошел ко мне, будто плачущие девушки радиоактивны, но я даже ответить не успела.

– Это у нее аллергия на перец, – проорала бабуля. – Максим, ты заходи, я тебе уже тарелочку поставила.

Выхватив у него сметану, пошла обратно.

– Ир!

Догнал он меня уже на кухне. Поздоровался с бабушкой, вручил ей пакетик из продуктового, помыл руки и плюхнулся на место рядом со мной. Придвинулся так близко, что между нами совсем не было зазора. А мне хотелось еще ближе, прямо на него залезть. Бабуля быстро слилась под стандартным предлогом – сериалы, а Макс даже есть не стал. Обняв меня, прижал к себе и погладил по волосам.