Блаженный Митрофаний тоже был великим Божиим человеком, его жизнь – скитание. Его привезли из Петрограда в революцию отроком в район Вязьмы в женский монастырь к игуменье Сарре. Он жил в келье у игуменьи под ее личной опекой и помогал стегать одеяла. Он недолго там жил. Кто он, так до сих пор неизвестно. Как-то он сказал мне, что его родители жили в Михайловском дворце, что он стал сиротой. Вскоре ему мать Сарра сказала: «Монастырь скоро опустеет, всех разгонят, меня заберут, а тебя я благословляю быть странником». Всю жизнь он прожил вне дома, родных, вещей, ходил по людям. Все там его знали, рассказывали: «Смотришь в поле, во ржи, головка черная с волосами длинными качается – идет наш Митрофан». Он и Матушка прожили у нас всю войну. В 1948 году блаженного Митрофания арестовали, дали 25 лет и отправили в Мордовию. Он также был великим прозорливцем и рабом Божиим. Матушка его очень любила.

Так вот, прибежали мы домой, вечер, я разбитая легла спать. В открытую дверь моей комнаты был виден угол другой комнаты, в котором теплились лампады перед иконами, и на коленях, весь в белом, молился Митрофаний. С тем я и заснула.

Во сне вижу: появилась перед окнами жирная голубая крыса с лицом «той» старухи и ищет меня. Дошла до моего окна и сквозь стекло легко проникла в мою комнату и бросилась на меня – выгрызать сердце. Я ее отталкиваю и в ужасе с криком просыпаюсь. Рубашка вся в крови, надо мною стоит Митрофаний, крестит меня и говорит: «Не бойся ее!»

На теле, под грудью, повреждение – глубокая рана, как бы от когтя и несколько царапин вниз до живота. После случившегося я не хотела у врача бывать, но Матушка неоднократно меня посылала, то за лекарством, то еще с чем-либо. Я говорила – боюсь. Матушка: «Я с тобой там буду. Если будет страшно, помолись и дунь ему в лицо, ровно как в полотно». И что же – прихожу, и вдруг он хватает меня за плечи и смотрит в глаза, а я чувствую страх, погибаю, падаю в бездну. Я вспомнила слова Матронушки и дунула ему в лицо, как холстом. Он как сраженный упал, весь в конвульсиях, зубы стучали… «Зачем ты это сделала? Дай воды!» Его тетка говорила, что она ученица Блаватской – оккультистки, известной всем чернокнижницы. Я наотрез отказалась туда ходить.

Однажды Матушка мне говорит: «Сходи в последний раз, мне так надо». Я не посмела ослушаться. Дело в том, что когда бы я туда ни приходила, через 10 минут старуха появлялась, а жила в Никольском. Матушка надела на меня икону Царицы Небесной, дала песочек с могилы отца Валентина, сказав: «Когда придешь, посыпь песочком вокруг себя по кругу, она к тебе не подойдет». Я вся тряслась, пошла, поднимаюсь по лестнице, ноги прилипают. Прихожу и сразу же говорю: «Иванчик, я боюсь твоей старухи, защити меня, если ты меня любишь». Не успела сказать – звонок. Он выпрямился, как железный прут, глаза остекленели, хотел открыть дверь. Я его оттолкнула, и откуда смелость! Открыла дверь. Она мгновенно повернулась направо, встав боком. Выдержать Царицу Небесную на моей груди она не могла. И войти не могла. Я вошла в комнату, посыпала песочком вокруг себя и села. Минут 15 она кричала: «Иван, помоги войти!» Он сидел. Потом она вошла, разделась, вся в черном, крест большой серебряный на груди, и села. «Что, боитесь меня?» Я говорю: «Нисколько». Она ко мне, бегает вокруг, а подойти не может. Села и начала: «Иван, скажи, что ты ее не любишь». Он молчит. Она наставила руки, он молчит, она кричит, все вены вздулись. Он, как мотор, весь дрожит, закусил губы, в уголке кровь, молчит. Тогда она начала клеветать и поносить Матушку и всех нас, такое говорила! Я вдруг непроизвольно встала и говорю: «Вы сейчас будете смотреть мне в глаза и скажете правду!» Она начала смеяться… «Я вам скажу?» Я подняла правую руку вверх двумя перстами и произнесла: «Именем Бога вы скажете правду!» Она прицепилась ко мне глазами, сдвинуться и встать не может, то направо, то налево ерзает по дивану, вся в пене, произнесла: «Я оболгала Матушку, она Божий, святой человек». Я встала и ушла. Потрясенная. Именем Бога повержена сила вражья!