– Антон!

Он обернулся, с хрустом отодрав здоровый пласт обоев:

– Что?

Сознаться, что мы с Александрой всю ночь дрожали, как листья на осине, опасаясь встречи с привидением, было стыдно, и я замялся, подыскивая подходящие слова:

– Слушай… Над нами, на третьем этаже кто-нибудь когда-нибудь жил?

– Там и сейчас живут. – Антон с удивлением поднял рыжеватые брови. – Разве мама вам не рассказала?

– Нет. Просто вчера я видел свет в окошке, но не придал этому особого значения.

– Наверху комната прабабки. Лет десять как она там заперлась и никуда не выходит. Честно говоря, я побаиваюсь этой старухи – она немножечко чокнутая и здорово смахивает на ожившую мумию. Вечером я о ней кое-что расскажу, а сейчас атмосфера не та. Смотри, Сашка нас обходит, уже полстены ободрала.

– Вот в чем дело… – Рассказ Антона многое объяснил, но сильно разочаровал. А я-то почти поверил в чудеса, решил, что действительно живу в доме с привидениями.

– Ребята, смотрите, – Саша прервала работу, рассматривая покрытую лохмотьями бумаги стену.

Мы подошли ближе. Под обоями находился лист фанеры, расчерченный толстыми бурыми линиями. Похоже, они составляли часть какого-то орнамента.

– Кто-нибудь, помогите дотащить стремянку, – в комнату заглянула перепачканная побелкой Лора. – Что это вы бездельничаете?

– Я нашла настенную роспись, жутко древнюю. Наверное, дом стоял еще в доисторические времена и в нем жили первобытные люди.

– Не говори глупостей. Его построили лет сто с небольшим назад. Если дядя Павел будет в хорошем настроении, он обязательно расскажет историю своей семьи. В детстве я слушала ее, как сказку. В этом доме жили очень разные люди: рано овдовевший купец, женившийся на красавице иностранке, лихой красный командир – герой Гражданской войны, партизаны, сражавшиеся с фашистами, чудак-изобретатель… Всех с ходу и не перечислишь. – Сестра подошла поближе. – Так что вы, собственно, нашли?

Осторожно сдирая лоскуты обоев, Саша расчистила часть стены, и мы увидели самую настоящую печать. Это был круг, сантиметров сорока в диаметре, покрытый закорючками, пересекающимися линиями и надписями на непонятном языке. Рисунок выглядел очень таинственно и сильно смахивал на магический символ. Я хотел сообщить о своих догадках остальным, но вовремя прикусил язык, вспомнив историю с несостоявшимися привидениями.

– Мишка, позови кого-нибудь из взрослых. Возможно, их это заинтересует. А ты, Антон, помоги перенести стремянку, у нас еще масса дел!

Выполняя распоряжение Лоры, я съехал по перилам на первый этаж и едва не столкнулся с убиравшей комнату тетей Ирой. Выслушав новость, она нахмурилась:

– Ты говорил об этом Павлу Ивановичу?

– Не успел.

– Отлично. И впредь помалкивай. Договорились?

– Как скажете.

Мы проследовали на второй этаж, и тетя Ира подошла к таинственной печати, долго рассматривала ее:

– Надо избавиться от этого нелепого рисунка. Он портит стену. Лучше всего его соскоблить, иначе краска проступит сквозь обои.

– Но что он означает?

– Не знаю, Сашенька. Должно быть, дети баловались, лет пятьдесят назад. Никому про это не рассказывайте и соседских ребятишек не слушайте – они вам наплетут.

Тетя Ира хотела еще что-то сказать, но потом только махнула рукой и торопливо вышла из комнаты. Все происходящее выглядело довольно странно, и вскоре я выскользнул следом, решив расспросить тетю о загадочном рисунке. Она стояла у лестницы, с отчаянием ударяя кулаком по перилам:

– Проклятая старуха… Когда она только помрет? Повсюду ее следы… Не могу, не могу больше…

Я предпочел тихонечко вернуться в комнату. Вооружившись осколком стекла, Лора соскабливала со стены рисунок, а остальные наблюдали за ее работой, давая цеу. Я, как завороженный, следил за движением рук сестры, испытывая необъяснимую, нарастающую с каждой секундой тревогу. Казалось, в воздухе звенели невидимые, натянутые до предела струны.