– Иди! – настаивал Илья.

– Иду, – не спорила Аринка.

Кусты шевелиться перестали. Мурса затих.

– Вставай, – не сбавлял накала настойчивости Илья. – Сегодня яичница. Бабушка сала нажарила.

Аринка поморщилась. Бабушка убеждена, что они очень худые, а в городе так вообще голодают, и кормить их летом надо посытнее. Поэтому все топит в масле или жире. Аринке поначалу нравилось. А потом надоело. Ей уже хотелось съесть просто огурец. Но просто огурцов не давали – только со сметаной. И то и другое появлялось у них в доме одновременно и сразу же съедалось.

– Кис-кис-кис, – позвала она Мурсу. Вредный кот не откликнулся. Мышь доедает, делиться не хочет.

– Пойдем!

– Иду!

Аринка еще поискала повод задержаться. Например, комары. Они зудели. Вместе с ними в воздухе появилась прохлада. Она текла волнами от озера, но тепло пока побеждало. Небо расчерчивали стрижи. Интересно, когда летела тарелка, она какой след оставляла – белый, как самолет, или черный, как… как… как проезжающая машина?

По дороге как раз проскрипела раздолбанная машина дяди Пети из крайнего дома. Дядя Петя пару раз в неделю ездил в Великую[1] за продуктами. Завтра они пойдут к нему за хлебом и конфетами. А еще – за сметаной и огурцами. В холодке сметана живет день. Подполы – единственные холодильники в их деревне.

Аринка вздохнула и встала. Ладно, поест и вернется. И тогда уже сразу сходит к Славке. Времени-то сколько, он наверняка уже дома. Специально незаметно прокрался, она пропустила.

Довольный, что его услышали, Илья скрылся на террасе. И тут заорал Мурса. Дико. Страшно. Куст снова заходил ходуном, словно его собирались вырвать с корнем. Из-под веток выкатился огромный комок шерсти – встопорщенный Мурса. Он орал на незнакомой громкой ноте, выл и шипел. Докатившись до крыльца, Мурса замер, превратился опять в нормального кота и рванул вдоль дома. Перепуганная Аринка опустилась на ступеньку.

– Ты чего? – спросила она пустоту двора.

Больше из куста никто не появился.

– Славка? – выскочил на крыльцо Илья, в руке он держал корягу-бластер.

– Мурса с ума сошел, – прошептала Аринка. Ладони вспотели. Она вытерла их о шорты, чувствуя неприятную ватность ног.

– Ерунда, – отмахнулся Илья, пряча бластер за пояс. – Идем.

– Что там у вас? – крикнула в окно бабушка.

– Мурса бесится, – заорал Илья. – А Аринка ужинать не хочет.

– Вот я ей дам «не хочет»! Сейчас крапиву сорву.

Аринка сбежала по ступенькам и крикнула в приоткрытое окно:

– Ба, чего это с Мурсой?

– А что с ним, чумным, будет? – отозвалась из-за занавески бабушка. – Лешего увидал, вот и взбесился.

Как будто у них лешие по улицам просто так ходят и каждое утро заглядывают поздороваться.

– Почему лешего? – прошептала Аринка. Стало не по себе. Напредставляла инопланетян, а надо бабу-ягу ждать.

– Ну а когда это еще коты так шипят? – протянула бабушка. Из окна слышался запах жареного сала, пошкварчивала остывающая яичница. – На мертвяка, на лешего. На кикимору водяную. Балуют тут иногда.

Аринка стремительно взбежала на крыльцо, оглянулась. По дороге бродил неприкаянный Квадро – ждал, когда дядя Петя разгрузится.

А потом она увидела Славку. Тот вышел из-за дальних кустов у дороги и остановился, словно решал, куда податься. Квадро подскочил к нему и начал что-то активно показывать руками.

Привстала на цыпочках, чтобы разглядеть, порвана ли на Славке одежда. Не порвана. Ни синяка, ни пореза на лице. Только взгляд настороженный. Руки пустые.

– Долго ты еще? – в который раз позвал Илья.

Аринка нырнула на террасу и быстро закрыла за собой дверь. Непонятно, где Славка был, но он ничего не нашел. Вот пускай теперь приходит к ним и все рассказывает. Она его будто и не видела.