Я бежала в сторону леса, но не могла не оглядываться каждые пять шагов.

У последнего вагона тетка штурмовала откидную лестницу, таща за собой чемодан на колесиках, где-то в середине состава грузились еще человек пять. Все. Кажется, все. Лишь бы курсанты не хватились меня раньше времени.

* * *

Отбежав на добрую сотню метров, я чуть притормозила, чтобы поискать палки для факелов. Под ногами тонкий слой снега, торчащая из-под него сухая трава и всякий мусор. А еще меня здорово видно из окон поезда. Я старалась идти по незапорошенной черной земле: такие островки были, но немного, я перескакивала с одного на другой как сумасшедшая блоха. И еще высматривала палки. Найдя подходящую, сняла рюкзак и тут же уселась на землю делать факел.

Сидеть было мокро, но зато меня не так видно из окон поезда. Открыла рюкзак, достала первую попавшуюся майку и здоровенный пузырек смывки для лака. Не знаю, зачем потащила его с собой. То есть теперь-то знаю, а тогда просто сунула в рюкзак, не думая зачем. Все-таки звериная интуиция – великая вещь.

Холодно. Я наматывала майку, а поезд все еще стоял: уснули они там, что ли?! Факел готов. Надо идти дальше.

Запах Падали забивал ноздри. Мы спешили навстречу друг другу, как те пешеходы из задачки, и расстояние между нами стремительно сокращалось. Я бежала в сторону леса, зажав под мышкой единственный факел, и во мне росла уверенность – нехорошая, лживая уверенность камикадзе. Адреналин заставляет поверить в невозможное и бежать одной на целую толпу. От запаха Падали сносило крышу. Хотелось встать на четвереньки, чтобы бежать еще быстрее, но в человеческом теле это неудобно. Казалось, я уже вижу их лица.

Я тогда завопила:

– Я здесь! – И рванула еще быстрее. До леса оставалось добрых пятьсот метров. Поезд еще стоял.

Запах Падали сверлил мозги: так много и так близко. Ломило в костях – казалось, я прямо сейчас обрасту звериной шкурой, не дождавшись полнолуния, и пойду жрать врага.

А обернуться было страшно. Поезд медлил, если бы он отходил, я бы услышала, – нет, он все еще стоял. Падаль шла навстречу быстрой шуршащей поступью, меня обдавало холодом, и я боялась обернуться посмотреть, что там с поездом.

Ничего. Сейчас доберусь до леса, там будет проще: запутаю врага, заставлю разбрестись по одному, по два, а там… И из окна поезда меня не увидят. Чего ж они медлят-то, а?!

– Ир!

Опа! Кто-то попался. И сейчас из-за него пострадают люди. Я встала где стояла. Обернулась. Что ж вы такие дурные, курсанты?! Ну отошла девушка в лесок. Ну и нечего за ней бегать – это неприлично и просто опасно!

За мной бежали три черных силуэта: два побольше и мелкое в хвосте – Витек. Нет, я заставлю их сесть в поезд!

– Курсант Варшавская, ты голову отморозила?! Поезд ждать не будет!

– Так бежим! – откликнулась я и побежала в сторону поезда.

Курсанты тоже побежали: не дураки, знают, что препираться и выяснять, кто почему ушел, можно долго, а поезд и правда не будет ждать. На бегу они, конечно, пытались меня отчитывать, но я помалкивала, чтобы не сбить дыхание.

Лишь бы они успели добежать. Погружу их, если понадобится, потом выпрыгну в окно. Страшновато, конечно, но если иначе не отвертеться…

– Куда тебя понесло-то?!

– Потом.

Никакого «потом» не будет. Я просто погружу их в поезд, дождусь, пока он тронется, и смотаюсь. Мое место здесь. Казалось, что Падаль уже дышит нам в спину. И тогда я обернулась.

За спиной в черной полоске леса уже копошились темно-серые фигуры. Их было отлично видно – и видно издалека. Наверное, это глупо, но я до последнего момента сомневалась, что еще когда-нибудь их увижу. Наша первая и последняя до сего дня стычка была слишком похожа на страшный сон. Я слышала запах, слышала поступь. Я пыталась эвакуировать людей и все равно потихоньку надеялась, что мне кажется. Что я помешалась или сплю. О нет… Горло сжал спазм, пальцы скрючило. Я впилась себе ногтями в ладони, не чувствуя боли, и встала. Не могу бежать от них. Не заставляйте.