Я растянулась на полу, нашарила сумку Лысого, достала пакет с сухим кошачьим кормом и отправила в рот целую горсть. Слюна хлынула навстречу дурацкому вкусу сухой крови, рогов и копыт. Желудок проснулся и затребовал добавки. Не разжевав толком первую, я отправила в рот еще горсть кошачьих сухарей. Котенок смотрел на меня круглыми глазами. Ничего. Он никому не скажет.

Чтобы сглотнуть, потребовалось усилие. Кошачьи сухари встали в горле колом, и я на четвереньках поковыляла в ванную запивать. Как быстро мы можем деградировать, если создать скотские условия! Спасибо, хоть воду мне не отключили. Я подтянулась на раковине, открыла кран и, стоя на одной ноге, запила свой странный ужин.

Корм провалился. В желудке стало тяжело и спокойно. Нога еще болела, я замотала ее мокрым полотенцем, добралась до подоконника, села и стала думать, как быть дальше.

Мы с Флер оказались в школе одновременно: пока Лена лечила меня, Лысый волонтерил в другом африканском госпитале, куда и попала Флер. Не знаю, почему ей захотелось поехать с Лысым, он дурак, но что сделано, то сделано: мы познакомились в самолете и болтали всю дорогу. Лена сдержала свое обещание: увидев Флер, я почувствовала, что я больше не сервал. А когда уже в школе нас познакомили с Софи, я совсем успокоилась.

Даром что, увидев нас, Софи бросилась навстречу с воплями «Спасите меня от этого придурка!», проскакала мимо и залезла на дерево в школьном дворе. Лена тут же помчалась к ней, выяснять, в чем дело. Мы с Флер смотрели на это шальными глазами, и лично я на секунду пожалела, что приехала.

– Она оставалась с молодым воспитателем, – объяснил Лысый, наблюдая, как Лена снимает Софи с дерева. – Пойдем узнаем, что там у них случилось.

Он повел нас в здание школы – и сразу же нам навстречу выскочил парень, лет на пять постарше нас с Флер.

– Баев! – рявкнул на него Лысый и стал отчитывать на каком-то незнакомом языке.

Баев ответил на нем же. Сам он был какой-то неопрятный: когда-то синяя медицинская роба переливалась всеми оттенками пятен, рукав был порван, над бровью ссадина, придававшая ему устрашающий вид. В общем, я сразу поняла, что они с Софи тут не скучали. Баев замахнулся на Лысого своим полотенцем, но Флер так посмотрела на него, что парень тут же притих.

– Случилось-то что? – спросил Лысый уже по-французски. Парень посмотрел на нас, посмотрел на Лысого, будто прикидывая, стоит ли доверять нам такую страшную тайну, и все-таки признался:

– Холодильник уронили. – И опять перешел на незнакомый язык, хотя по интонации было нетрудно понять, что он пытается донести до Лысого всю боль утраты.

Они еще ругались, когда нас догнали Лена и Софи и повели показывать школу.

Я ничего не запомнила тогда. Комнаты, комнаты… Больше всего нам с Флер понравилась лестница, мы их не видели раньше. Самым классным в ней были перила. Флер сообразила, что на них можно кататься, и следующий час мы провели с пользой. Лену к тому моменту куда-то позвали, и она не могла нам помешать.

Блестящая идея положить на перила кусок фанеры и съезжать на ней стоя принадлежала Софи. До нашего знакомства она успела проучиться в школе несколько лет и кое-что понимала. Фанеру мы нашли быстро: зашли в пустой кабинет Лысого и вынули полку из шкафа (Софи сказала, что Лысый их не считает, и оказалась права: после этого случая он еще долго думал, где мы взяли такую фанеру, и дыры в шкафу не замечал. Если бы Лена не хватилась бумаг с той полки, которые мы перепрятали не помню куда, он бы до сих пор ничего не заметил).