– Знаешь, Павел, – Алина перешла на холодно-официальный тон – уж очень ее задела последняя фраза, – я не знаю, кто здесь «того», но меня с ними сравнивать не нужно. И вообще твоя Егоровна, наверное, своей сумки заждалась.

– И точно! – Пашка звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Пойду успокою ее. А то мало ли что старушка надумала! – Он побежал по улице, легко помахивая сумкой. – Ну, бывай! – помахал он на ходу девочке свободной рукой.

Алина так и не поняла, почувствовал ли Пашка, как ей самой казалось, ледяной тон или попросту не заметил таких тонкостей. Скорее всего второе. Во всяком случае, вести он себя продолжал как ни в чем не бывало. Она подумала, что ирония – не лучший вариант общения с такими простоватыми людьми, и пожалела, что не расспросила как следует нового знакомого про дом и его бывшую владелицу. Впрочем, это легко можно будет сделать и в следующий раз.

Продавщица в магазине, слышавшая, по-видимому, весь разговор, смотрела на девочку с явным любопытством и несколько раз задержала взгляд на крестике, однако ничего не сказала. И Алине вдруг совершенно расхотелось, чтобы на это украшение обращали внимание. Она подумала, что, возможно, эту вещь носила та самая старушка, которую суеверные жители считали ведьмой. Еще не хватает, чтобы что-нибудь такое думали про нее! Времена, конечно, уже не те, но мало ли людей, верящих в колдовство, дурной глаз и прочую ерунду!

Алина не бралась за вышивку очень давно, но в доме, посмотрев еще раз на работы его прежней хозяйки и взяв в руки пяльцы, она неожиданно испытала сильное желание поработать иголкой и ниткой. Вот только о том, чтобы при ее умении начать вышивать, что называется, с листа, нечего было и думать. Требовалась схема, на которой был бы прорисован каждый крестик и указан цвет, которым его нужно вышивать. Здесь же никаких схем не было и в помине. Так что оставалось дожидаться возвращения домой – девочка смутно помнила, что у нее где-то валялась давно начатая и почти столь же давно заброшенная вышивка.

Где-то вместе со схемой лежали, конечно, и простенькие пластмассовые пяльцы, но они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с найденными на чердаке. Так что пяльцы, иголки, а также часть ниток и канвы Алина решила, к изумлению родителей, забрать с собой в город. Даже по пути домой она не находила себе места от нетерпения – так ей хотелось поскорее добраться до вышивки.

В Москву семья прибыла уже вечером – опять задержали пробки. Так что отправляться спать пришлось почти сразу после позднего ужина. Кроме того, требовалось кое-что повторить к завтрашним занятиям. Поэтому до вышивки, находившейся к тому же неизвестно где, руки, к большому сожалению Алины, уже не дошли. Девочка, здорово уставшая за день, уснула быстро. Уже сквозь дремоту, ощутив тяжесть на груди, она подумала, что новое украшение следовало бы снять, да и вообще лучше было бы его немного почистить, прежде чем надевать на себя, но ей уже не хотелось даже отрывать голову от подушки, поэтому крестик остался на шее.

Проснулась Алина посреди ночи, даже ближе к утру, когда городской шум ушедшего дня уже затих, а новый день еще не успел наполнить улицы привычным гулом. За окном проезжали редкие машины, а свет горел всего в нескольких окнах, где, очевидно, проживали люди с маленькими детьми или же страдавшие бессонницей. Спать почему-то уже не хотелось. Указательный палец на правой руке слегка побаливал, и девочка подумала, что вчера следовало бы на всякий случай смазать место укола йодом или зеленкой.