Сейчас она орала, выплевывая чудовищные слова. Красные жуки испуганно резали воздух. Она колотила лед ногами, кулаками… Он стал совсем черным, смоляным, ни черта не видать.

Она прижалась к нему ухом.

– Шшши, шшшиии, – охотно заговорил в тишине песок. Ухо очень быстро замерзло, замерзли ладонь, щека, бок.

Под ней был очень гладкий черный бездонный лед, такой же, как на январских раскатанных дорожках в городе.

Кто-то шевельнулся наверху. Ангелина вздрогнула. На краю ямы у поваленного креста появилась кошка. Худая, черная, длинноногая. Чуть шевельнула хвостом, самым кончиком, смерила ее янтарным взглядом. Мяукнула, показав красный язычок.

Со стенок ямы начал сыпаться песок.

Кошка мяукнула настойчивей, и Тишка вдруг поняла – она зовет.

Встала, подпрыгнула, легла животом на край ямы, но песок посыпался сильнее, стянул ее обратно. Она ударилась спиной, лицо оказалось под песчаной струйкой. Закашлялась, выплюнула грязь изо рта.

Песок сыпался все сильней и сильней. Красные жуки тучей вились над головой. Она прыгнула еще раз, столкнула целую лавину – песок зашевелился под животом, ее неудержимо потянуло вниз, вниз, вниз… но тут кошка подцепила ее за рукав тонкой когтистой лапой – и она выползла на дорожку.

– Спасибо, – прошептала Тишка.

Перед носом качалась осока, на дорожке был тот же мертвый песок, только неподвижный и тихий.

Кошка неторопливо, с достоинством, покосилась из-за плеча, ступила на тропинку.

Надо было идти.

Тишка встала и пошла следом, размазывая по щекам слезы. Красные жучки метались перед глазами и, казалось, норовили слизнуть соленые капли прямо со щек.

Песок под ногами.

Красные жучки.

Тишина.

«Пока-пока» звякала ложечка в чашке, «пока-пока», сахар медленно крутился в янтарной воронке, «пока-пока», уехать бы куда-нибудь, «пока-пока, пока-пока»…

Ника отхлебнула чаю, осторожно пристроила чашку подальше от компа и принялась листать фотки на Тишкиной странице. Вот они вместе в гимназии на балу: у Тишки прическа, платье ей тогда папа купил, они дружно ахали, рассматривая серебряное шитье, крошечные жемчужинки. Ей, Нике, никто не покупал таких платьев.

Вот тут они дурачатся на крыльце музыкалки, Тишка лохматая, на голове – раскрытый учебник. А вот тут Тишка за фортепьяно, руки вскинуты, будто Моцарт парит за правым плечом, а Бетховен – за левым. Вот это серия из Крыма: море, аквапарк, старая крепость.

Тишка – добрая, отставшая от жизни на тыщу лет, самая лучшая подруга в мире. Сколько секретов, улыбок, шушуканий, писем, болтовни по скайпу, эсэмэсок, музыки, книг, фильмов, уроков, жалоб, дождей под одним зонтом, мороженого на двоих, сколько вздохов о мальчиках, о поцелуях и вечной любви.

И ничего этого не будет.

Лев сказал, что Черный сначала заберет Тишку, а потом – ее. Что он их выбрал.

Бред? Но она поверила.

Сегодня у Тишки был музыкальный конкурс.

Она отключила телефон. Она всегда так делала перед музыкой.

Идиотский конкурс, к которому она долго готовилась, из-за которого много переживала. Маме ее очень хотелось, чтоб дочка выиграла. Это было важно. Престижно. Круто.

И Тишка пахала на своей маленькой музыкальной каторге, добывала престиж из черно-белых клавиш.

Господи, и не позвонить! Хоть бы скорее телефон включила, хоть бы в скайпе засветилась!

Она хотела ей написать, но все путалось, получалось какое-то сумасшедшее письмо… и Ника его стерла.

Правда, о чем тут напишешь? Берегись, у дома есть хозяин? Черный охотится за нами? Следи за собой, будь осторожна? Или – я встретила настоящего вампира, он нам поможет?