– Несут, несут, – зашелестело в толпе.
Все зашевелились, подвинулись ближе, и рядом с Никой проплыли, покачиваясь, носилки, где угадывалось под простыней очертание человеческого тела. С тополя сорвался лист, упал в изголовье.
– Как прокляли подъезд, второе несчастье за месяц, – уловила она краем уха, выбираясь из толпы.
«А как же теперь кошки?» – подумала, косясь на пасмурную подворотню, невольно оглядываясь на мусорные баки, и вдруг увидела в углу высокую фигуру в темном плаще. Ника беззвучно открыла рот, пытаясь вытолкнуть из себя крик, но воздух превратился в свинец.
В подворотню, надсадно урча, завернула машина.
Ника моргнула, а когда глянула снова – в углу мужик забрасывал в контейнер битком набитые пакеты со строительным мусором. Он был в плаще, видать, накинул от дождя, а из-под плаща торчали ноги в трениках и пластиковых черных шлепках.
– Вот черт… – помотала она головой. – Мерещится уже.
Заморосило. Ника вспомнила крышу, закат, а главное – Леву, светлоглазого, лунного, прекрасного. Потерпеть до вечера! Всего несколько тягучих, бесконечных, липких часов – и она его увидит. Черный котенок высунулся из подвального окошка, беззвучно разинул розовую пасть и спрятался обратно.
Каждая уважающая себя кошка знает, что она – божество.
Люди приносят ей вкусно пахнущие дары и кладут в миску.
Кошка снисходит.
Люди склоняются к ней и почтительно берут на руки.
Кошка довольно жмурится.
Люди украшают свое жилье шкафами, с которых так хорошо прыгать вниз, и вешают мягкие шторы, по которым так удобно карабкаться вверх, к форточке.
Человек приходит с улицы – и божество важно встречает его в прихожей.
Человек ложится спать – и божество охотно вскакивает к нему на постель.
Божество таскает колбасу со стола, а среди ночи роняет с самого высокого шкафа жестяной тазик. Человек отрывает голову от подушки и громко зовет божество по имени.
Кошка забивается под диван и молчит.
Она любит своего человека.
Что делает дом, когда остается один, без людей?
Тонкие сквозняки засовывают прозрачные пальцы в оконные щели. Батарея сочится теплом, цветок тихонько покачивает листьями. Еле слышно осыпается крупа в банке внутри кухонного шкафа. Круглая капля срывается с крана, беззвучно летит в черное отверстие трубы. С треском отстают от стенки обои, тихо шевелятся фотографии в толстом альбоме. Гудят, остывая, черные внутренности телевизора.
И тут просыпается божество.
Когда люди уходят, дом играет с кошкой и забывает, что он – пустой.
Хозяин болот
Торжественный голос ведущей раздражал. Ее собственное имя – Ангелина – пафосным хрусталем рассыпалось по рядам. Тишка, глядя в пол, чинно поднялась на сцену. Короткий поклон залу. Шаг к инструменту.
Перед ней стоял папин джип. Тишка медленно потянула на себя дверь со стороны водителя, назад полезли притихшие родители. Все молчали.
Тишка подкрутила под себя стул, встряхнула кистями, поправила на коленях юбку.
Быстрый взгляд в ноты. Мгновение полного сосредоточения.
Она повернула ключ зажигания.
Клавиши подались, завибрировали мощные струны внутри рояля – и музыка потекла в зал.
Она мягко тронулась с места, выжала газ и закрыла глаза.
Музыка похожа на черную комнату, надо войти в ее черную дверь с белыми зубами… Пальцы нежно, легко вели мелодию.
Ровно работал двигатель, она слышала с закрытыми глазами, как мощная машина набирает скорость…
Музыка разгоралась у нее под руками.
Воздух за окном потек и заревел. Родители сзади закричали.
Музыка рванула из-под пальцев точно граната. Черная комната вспыхнула, заклубилась красным безжалостным огнем.