Они с Тишкой иногда болтали о будущем. Интересно, кем они станут? У Тишки была целая коллекция фоток из Инета. Она подбирала картинки под музыку и делала маленькие клипы. Ей хотелось стать креативщиком, клипмейкером, сценаристом. Изобретать. Творить. Делать клипы. Правда, родители упорно видели в ней будущую богиню классической музыки.

А Ника до сих пор не определилась. Ей очень нравилась фотоохота, но почему-то казалось, что фотографом ей не стать никогда. Талант нужен, а еще как минимум хороший фотик. Ни того, ни другого у нее не было. А раз так, то нечего даже мечтать.

Ника прислонилась к окну, глядя в синие сумерки. Почему вечером порой бывает так невыносимо грустно? Джучи тоже глянул в окно – и вдруг зашипел, выгнув спину.

– Жулик, ты чего?

Кот вздыбился и заурчал, как маленький тигр. Ника расплющила нос о стекло. Напротив тоже светилось окошко, на форточке которого угнездился роскошный черно-белый кот.

– Конкурента увидел, да?

Джучи дернул ухом и продолжал всматриваться в сумрак.

– Эх ты, гроза подворотен.

Ника нехотя сползла с подоконника и потащилась делать уроки. Все-таки когда-то их надо делать, верно?

А на крыше соседнего дома мягко перепрыгнула с вентиляции на гребень быстрая темная тень. Мелькнули длинные рыжие волосы.

Коты проводили ее колючими взглядами.

Потом черный спрыгнул на карниз, оттуда – на крышу и настороженно скользнул следом.

Бабочка залетела в квартиру, бесстрашно села ей на руку. Маленькие лапки щекотнули кожу. Ника отмахнулась, но вслед за первой бабочкой к ней прилетела вторая, опустилась на пальцы. Ника поднесла ее к лицу. Казалось, бабочка тоже разглядывает ее огромными круглыми глазищами, похожими на синие планеты. На спине у нее топорщился рыжеватый мех. Она складывала и раскладывала крылышки, точно маленькая летающая книжечка.

Вот вспорхнула – и неожиданно опустилась Нике на лицо. Теперь маленькие лапки щекотали щеку.

Еще одна бабочка, еще одна, еще…

Они настойчиво лезли в глаза, в рот, в волосы.

Ника терпела, сжимая губы, мотала головой, но они возвращались. Бабочки трепыхались и бились у лица, а она даже не могла смахнуть их – руки отяжелели, будто их бетоном залило. Наверно так себя чувствует памятник, на который садятся птицы.

Ника замычала, сунула голову под подушку.

Бабочки вспорхнули трепещущей стайкой и принялись биться в окно.

Тум! тум! тум! – мягко, но неумолимо ударялись они о стекла.

Ника влезла под подушку глубже и неожиданно нащупала там книжку.

Руки наконец начали оживать. Она бездумно высунулась наружу, бабочки немедля закружились вокруг головы. В книжке торчала закладка, какая-то полуобгоревшая бумажка. Ника раскрыла в заложенном месте, из книги посыпались цветные крылья бабочек.

«Смерть носит на шее скелет бабочки», – было отчеркнуто красным маркером на странице.

Тут бабочки навалились на нее трепещущей кучей, одна залетела в рот, Ника закашлялась, а книга вдруг захлопнула пасть, вцепившись зубами в пальцы…

– Ника, вставай, все проспишь, в школу пора!

– Мама, меня книжка за пальцы укусила…

– А сейчас тебя будильник покусает. Давай, давай, не залеживайся!

Сон вытряхнулся из головы, Ника лениво свесила ноги с кровати, потянулась… Под ногами валялось яркое цветное крылышко бабочки.

В детстве она иногда отрывала их и закладывала в книжки…

Джучи скользнул между перилами, только дымчатый серый хвост мелькнул напоследок. Ника сбежала следом.

Редко кто умел так спускаться по лестнице, как она. Ника оттачивала это умение с детства. Три прыжка, лихой разворот у перил – и снова три длинных летящих прыжка. Лестница гудела под ногами, драконы на концах перил вибрировали, а она неслась вниз с развевающимися волосами и заканчивала спуск победным тяжелым ударом двери.