Именно Сергея взял к себе Матвей Данилович, когда Тима исключили из клуба. И теперь можно было только с завистью наблюдать, как его вечный соперник упорно, час за часом, отрабатывает в паре ката (технические приемы) и проводит рандори (тренировочные поединки). Для такой работы обязательно нужен партнер, лучше всего – равный по уровню – то, чего Тим был все эти месяцы лишен. И результат был налицо: за то время, что Тимур не посещал тренировки, Сергей вырос до синего пояса, добившись 2 кю, в то время как сам Тимур остался на уровне зеленого пояса, которые носят обладатели 3 кю [1].

Да, он мог теперь тренироваться только так – самостоятельно, скрытно, – потому что путь в официальные клубы и секции был ему закрыт. Более того, он не мог теперь носить и зеленый пояс, потому что дисциплинарная тренерская комиссия дисквалифицировала его и лишила всех степеней. Правда, свой зеленый пояс он так и не отдал, но надевал его теперь скрытно, тайком.

Как сейчас, например.

Во время кратковременного отдыха Тим вынул бинокль, чтобы понаблюдать за тем, как проходит тренировка на сборах.

Он навел бинокль на стадион лагеря, настроил резкость – и почувствовал резкий укол в сердце: по беговой дорожке вместе с остальными семенили Бивень и близнецы. Они плелись последними, и тренер ругал их – но они были в команде!

Открытие было настолько неприятным, что Тим снова упал духом.

И тут же роем налетели вопросы. Значит, они не у археологов, а на сборах с его клубом? Как, как они туда попали? И почему разгуливали за территорией лагеря? Режим строгий, без тренера никого не выпускают. И еще, раз они не с археологами, зачем им металлоискатель?

Это были новые вопросы, которые добавились к прежним, ответ на которые Тим так и не нашел за прошедшие месяцы. Как же все это произошло? Почему он оказался отлученным от любимого вида спорта? Как получилось, что он нарушил данное тренеру слово, а заодно и так хорошо выученные заповеди? И почему эта троица сейчас в полном шоколаде, а он – совсем наоборот?

Ответа не было и сейчас. Оставалось снова прибегнуть к испытанному приему, помогавшему заглушить обиду и злость, – к нагрузке. Загонять себя, довести до изнеможения – так, чтобы на посторонние мысли и вопросы просто не осталось сил.

И Тим снова принялся за работу. Теперь он отрабатывал шисэй (стойки) и шинсай (передвижения). Он вспомнил, как не нравились ему эти упражнения, когда он только начал заниматься. Это казалось ерундой, каким-то детским садом! Вместо настоящих приемов учиться тому, как правильно стоять и перебирать ногами, перемещаясь по площадке, – малолеткам это еще могло быть интересно, но ему, «взрослому», каким он считал себя тогда, человеку казалось просто смешным!

А тренер, как назло, гонял его больше всех, не давал спуска и не допускал к изучению настоящих приемов, пока он не выучил и не отработал все эти стойки и шаги, так похожие на танцевальные.

Теперь же Тиму было четырнадцать, и он с удовольствием отработал аюми-аши (перемещение обычными шагами) и цуги-аши (перемещение приставными шагами – теми самыми, что похожи на танцевальные), а затем провел целую серию поворотов – тай-сабаки.

Потом он перешел к страховкам. Серия падений и кувырков – уширо-укэми (падение на спину), еко-укэми (падение на бок) маэ-укэми (падение на живот). Он повторял элементы раз за разом, пока не почувствовал, что физическая усталость, как всегда, заглушила переживания.

Все последующие дни Тим проводил на Острове – благо погода стояла ясная и теплая. Он отправлялся туда засветло – так, чтобы приплыть на Остров с рассветом, – и возвращался домой с закатом. Прабабушка поначалу недовольно ворчала, но потом привыкла и даже, наоборот, одобрила его занятия – после того как ей в руки случайно попал дневник тренировок, который Тимур исправно заполнял по вечерам. Пакет с бутербродами и пирожками с каждым разом становился все увесистее, а спортивная форма словно сама собой каждое утро оказывалась чистой и отглаженной.